Первая на Востоке арабская типография, печатавшая арабские шрифты, появилась в 1702 году в Алеппо по инициативе патриарха Афанасия ад-Даббаса, который колебался между православием и католицизмом. Возможно, станок доставили из Валахии, а литеры отлил Абдулла Захир, который переехал в ливанский Эш-Шувайр, где в 1733 году основал новую типографию. В числе первых отпечатанных в Алеппо книг были Евангелия (1708). Их происхождение также окутано тайной. Типография в Алеппо была открыта через 188 лет после арабской типографии в Фано, Италия, первой в мире типографии, работавшей с арабскими литерами. Эта итальянская типография возникла, вероятно, в интересах Ватикана и, возможно, была прародительницей алеппской. За ними последовали и другие ливанские типографии. Они в основном выпускали религиозные и филологические сочинения в дополнение работы образовательных учреждений. Медленно, но верно подготавливалось начало новой культурной жизни.
Глава 49
Мааны и Шехабы: повелители Ливана
Подготовительное культурное влияние Запада на Сирию, о чем мы говорили в предыдущей главе, и превращение Ливана в отдельную политическую единицу, о чем мы будем говорить в этой, – вот два наиболее значимых события периода Османской империи. Вокруг этих двух фактов и общих злоупотреблений османского режима можно сгруппировать большинство событий в истории всего этого периода.
После османского завоевания Мааны стали постепенно сменять Танухов в качестве хозяина центрального и Южного Ливана. К северу от них находились Ассафы, главу которых султан Селим поставил править Кисраваном, прибавив к нему Джубайль. Пика своего могущества клан Ассаф достиг в годы долгого правления эмира Мансура (1522–1580), власть которого простиралась от Бейрута до Арки, что севернее Триполи. Столицей Ассафов был Газир, где до сих пор можно видеть остатки некоторых построек того времени. В 1590 году политическое наследие этого рода перешло к его соперникам бану Сайфа (Сифа?) из Триполи, на котором лежит ответственность за убийство последнего правителя из Ассафидов. Клан Сайфа имел курдское происхождение. В таких феодальных кланах главный эмир обычно делил владения между подвластными эмирами, мукаддамами (вождями) или шейхами. Например, Шехабам, преемникам Маанов, в начале XVIII века подчинялись Джанбалаты, правившие в Шуфе, Абуль-Ламы в Матне, Танухи в Верхнем Гарбе, Арисланы в Нижнем Гарбе и Хазины в Кисраване. Что касается маронитов, то у них были свои мукаддамы, одна из функций которых заключалась в сборе и передаче дани, причитающейся османскому правительству. Видными мукаддамами были Башарри, Батрун и Джубайль. Будучи друзами и маронитами, ливанцы в основном подчинялись собственным законам, а управляли ими религиозные главы соответствующих общин в рамках системы миллетов.
О том, что Ливан при местных феодалах жил лучше, чем Сирия при турецких губернаторах, свидетельствует рост его населения, как естественный, так и за счет иммиграции. Его относительная безопасность и стабильность привлекали суннитов из Бекаа в Сахиль-Альму и соседние деревни и шиитов из Баальбека в Джубайль и другие области в Кисраване. Марониты из района Триполи расселились на юг до предгорий к северу от Джунии, а друзы – на север до Брумманы и других деревень в Матне.
Борьба за власть на местном и общенациональном уровнях мирными и силовыми методами занимала немалую часть времени и энергии эмиров, мукаддамов и шейхов. Порой эти феодальные вожди оказывались в вооруженном конфликте с султаном в Константинополе. В 1584 году, когда конвой янычар проезжал через Ливан, на него совершили налет и похитили крупную сумму денег – собранные в Палестине и Египте налоги, которые направлялись в столичную казну. Разгневанный султан отправил карательные войска против Юсуфа Сайфы, на чьей территории и произошло ограбление, и множество его деревень погибли в огне. Затем еще одна экспедиция выступила на юг против друзов, в свою очередь обвиненных в налете. В Айн-Сайфаре военачальник Ибрагим-паша, вали Египта, расправился с вышедшей ему навстречу делегацией друзов числом от пятисот до шестисот человек, и, как сообщается, еще 60 тысяч человек, которых он перед этим разоружил. Эмиром Джебель ад-Дуруз («Гора друзов», как тогда называлась эта часть Ливана) был тогда Куркумаз (Куркумас), который в 1544 году сменил своего отца Фахр ад-Дина I. Куркумаз нашел убежище в Калаат-Нихе (Шакиф-Тирун), что недалеко от Джаззина. Там он и умер, возможно отравленный агентом Порты. А до него вали Дамаска вероломно убил его отца. Куркумаз оставил двенадцатилетнего сына, названного Фахр ад-Дином в честь деда, и вдову, которая спрятала сына у Хазинов в Кисраване.
Молодой Фахр ад-Дин наследовал отцу в 1590 году. При нем власть Маанидов достигла своего апогея. Он, несомненно, был самым способным и интересным деятелем в истории османского Ливана, если не всей Сирии. С самого начала в его сердце горели три стремления: создать великий Ливан, разорвать последние связи между Ливаном и Портой и поставить его на путь прогресса. Все три, безусловно, отражали желания ливанского народа. Своих политических целей он старался достичь общепризнанными на тот момент способами – путем брака, взяточничества, интриг, договоров и военных битв.
Получив от султана санджаки Бейрут и Сидон, Фахр ад-Дин выступил против своего соседа Юсуфа Сайфы, на дочери которого был женат, и в ходе нескольких сражений вырвал из его рук контроль над Северным Ливаном. Шииты бану Харфуш из Баальбека и бедуинские вожди Бекаа и южного региона вплоть до Галилеи подчинились крепнущему властелину Ливана. Султан Ахмед I был слишком занят войнами с венграми и персами, чтобы беспокоиться о ливанском вассале. Кроме того, в 1606 году ему пришлось разбираться с мятежом Али Джанбулада, курдского вождя, узурпировавшего вилайет Алеппо. Фахр ад-Дин, не теряя времени, вступил в союз с узурпатором Алеппо. По словам Джорджа Сэндиса, английского путешественника, побывавшего в Ливане в 1610 году, Фахр ад-Дин правил всем побережьем от Собачьей реки до горы Кармель с городами Сафад, Банияс, Тивериада и Назарет. Расширив подвластные территории на юг, он получил в свои руки крепости, которые еще со времен крестовых походов господствовали над стратегическими перевалами и путями. А включение богатой долины Бекаа увеличило его доходы в достаточной мере для того, чтобы позволить ему набрать обученную и дисциплинированную армию с ядром из профессиональных военных в дополнение к прежним нерегулярным отрядам, чьи шансы в бою с янычарами равнялись нулю. Оставшегося дохода хватило на то, чтобы разослать шпионов ко дворам своих соперников и врагов и подкупить османских чиновников.
Другим источником дохода была торговля, которую он поощрял, особенно с флорентийцами, чьи корабли обеспечивали прибыльный внешний рынок сбыта для ливанского шелка, мыла, оливкового масла, пшеницы и других злаков. В 1608 году правитель Ливана подписал с Фердинандом I Медичи, великим герцогом Тосканы, столицей которой была Флоренция, договор, содержащий одну секретную военную статью, явно направленную против Порты. После чего султан, подстрекаемый вали Дамаска Хафиз-пашой, решил принять меры против дерзкого вассала и положить конец его политике сепаратизма и экспансионизма. В 1613 году против него выслали войска из Дамаска, но в горной местности им не удалось многого добиться. Однако когда побережье заблокировал флот из шестидесяти галер, благоразумие потребовало от Фахр ад-Дина пойти на попятную. Три корабля, стоявшие в сидонском порту, унесли его вместе с одной из жен и ближайшим окружением к друзьям и союзникам в Италии. А руководство эмиратом он поручил своему сыну Али при содействии брата Юнуса.
