Особенно примечательны гробницы, или «дома вечности», если воспользоваться пальмирским выражением. Они возвышаются за городом, словно высокие многоэтажные башни, украшенные изнутри цветной росписью и скульптурными портретами покойных. В Дура-Европос также есть несколько погребальных башен.
Пальмирский отец с тремя детьми. Ок. 170 г. н. э. Отец, безбородый, с непокрытой головой, держит вазу в левой руке и гроздь фиников или бананов в правой. Его сын стоит между двумя дочерьми и держит птицу в левой руке и гроздь винограда в правой. На двух девочках накидки, которые не закрывают лица. На надписи рядом с левой рукой мужчины его имя: Забдибол, сын Мокиму, сына Нурбела, сына Забды, сына Абдая [сына Забди] бола. Имена детей справа налево: дочь Тадмор, сын Мокиму, дочь Алийят
Фрески Пальмиры и Дура-Европос представляют особую важность для истории искусства. Они перекидывают мост от древнесемитского искусства Ассиро-Вавилонии и Финикии к раннехристианскому. По ним можно проследить зарождение восточных влияний в греко-римской живописи, что подготовило почву для возникновения византийского искусства.
Пальмирская культура была своеобразной смесью сирийских, греческих и персидских элементов. Впервые ее заселили, вне всяких сомнений, арабские племена, которые в речи и письме использовали господствовавший арамейский язык. Основная часть жителей оставались арабами, хотя и смешались с арамеями. Местные надписи датируются не ранее чем 9 годом до н. э., когда город стоял на пути к тому, чтобы превратиться в важнейший центр торговли. Пальмирское письмо, выросшее из скорописи арамеоязычного народа селевкидской Сирии I века до н. э., не претерпело каких-либо радикальных изменений. Ораторы выступали перед публикой как по-гречески, так и по-арамейски. Дублирование на греческом облегчало чтение на арамейском. Пальмира подарила одну надпись Венгрии, а другую – Великобритании. Британскую надпись оставил некий пальмирец, который женился на жительнице Британских островов и сделал ее портрет. Лучники из Пальмиры воевали в римских войсках даже в таких отдаленных местах, как Марокко и Великобритания.
Диалект, на котором говорили пальмирцы, относился скорее к западноарамейскому, чем восточноарамейскому (эдесскому). Он были практически тем же, на котором говорили в Сирии, Набатее и Египте, и не отличался от того, на котором проповедовал Христос. Культурный класс, разумеется, говорил по-гречески, как и по-арамейски. По-видимому, купцы понимали еще и арабский язык, а для некоторых пальмирцев он был родным.
Кроме Дионисия Кассия Лонгина (213–273), Пальмира не могла похвастаться ни одним представителем высокого интеллектуального уровня. Вероятно, уроженец Химса, Лонгин учился сначала в Александрии, затем в Афинах, где его наставником был знаменитый Порфирий. Его мать была сирийкой, и он владел сирийским языком. Современником Лонгина был Эмилий из Апамеи. В эпоху риторов-пустозвонов и изощренных софистов этот пальмирский философ возвышается одинокой фигурой. Его познания были настолько обширны, что современник назвал его «живой библиотекой и ходячим музеем». Именно Лонгин преподавал Зенобии греческую литературу, а затем стал ее советником. К сожалению, сохранились лишь фрагменты и цитаты из его произведений
[228]. Из них следует, что он оставался язычником, хотя и не был враждебен иудаизму или христианству. Казнь по приказу Аврелиана он встретил с твердостью и бодростью, достойными Сократа.
Пальмирский пантеон включал в себя целый ассортимент божеств из Сирии, Аравии, Персии и Вавилона, причем некоторые из них имели дополнительные латинские имена. По существу, это была та же религия, что и в Северной Сирии и Сирийской пустыне. Главную роль играл Бел. Это был не вполне солярный, а скорее космический бог вавилонского происхождения и соответствовал Мардуку. Он руководил судьбами людей и заведовал небесными богами. Ему был посвящен великий храм. Позднее его отождествляли с Зевсом. Другой храм в Пальмире был посвящен Баалшамину («хозяин небес»). У него, как и у Бела, был храм в Дура-Европос, где он упоминается в вотивной надписи 32 года н. э. В Пальмире найдено несколько алтарей, посвященных Шамашу (Самас, «солнце»). Это солнечное божество иногда изображается с одной стороны от Бела, а лунное божество – с другой. Бога луны звали Аглибол («теленок Бола»). В некоторых случаях он изображался с полумесяцем на плечах. Ярхибол, судя по первой части его имени, тоже должен быть богом луны; однако он занимался пророчествами и соответствовал Аполлону. Малакбел («ангел Бела») был богом-посланцем, аналогичным Гермесу. Обнаружен любопытный алтарь, посвященный безымянному богу, доброму и сострадательному.
Среди надписей есть несколько религиозных посвящений Арсу и Азизу, имена которых указывают на аравийское происхождение. Их называют «добрыми и воздающими богами». Азизу также поклонялись в Эдессе и Авране, стране Гассанидов. Аллат, чье имя входило в имя последнего пальмирского царя, была главной аравийской богиней. Ей также поклонялись в землях Гассанидов. Также в пантеон Пальмиры входила богиня Атарате (Атаргатис, арамейская богиня, главный центр культа которой находился в Иераполе). Некий набатей воздвиг в Пальмире алтарь в 132 году, посвященный набатейскому божеству Шай-аль-Кауму («тот, кто сопровождает, защищает народ»), очевидно, особый покровитель караванов. Он также именуется «тем, кто не пьет вина».
Примерно в то же время, когда Пальмирское государство прекратило существование, южноаравийское племя, как гласит предание, прокладывало себе путь в Авран. Это были Бану Гассан («сыны Гассана»), чей уход из Йемена объясняли прорывом марибской плотины. В Авране они столкнулись с переселенцами из Аравии, которые прибыли туда раньше, даджаимами из племени Салих, и сменили их в качестве хозяев этой земли при верховной власти римлян. В течение IV века Гассаниды обратились в христианство. Основателем их династии был некий Джафна ибн Амр Музайкия, годы жизни которого неизвестны. На самом деле вся история династии Джафнидов неясна. В арабских хрониках число правителей колеблется от одиннадцати до тридцати двух; в византийских летописях главное внимание уделяется их связям с Константинополем. Достаточно хорошо известны только пять последних, правление которых охватывает век, предшествующий рождению ислама.
Первым и величайшим среди них был аль-Харис ибн Джабала
[229](ок. 529–569), который впервые выходит на историческую сцену в 528 году в войне с Лахмидом аль-Мунзиром III
[230] из Хиры. Лахмиды, также выходцы из Южной Аравии, поселились у западной границы Персидской империи, для которой служили буферным государством, как Гассаниды – для Византии. В знак признания его заслуг император Юстиниан в следующем году назначил аль-Хариса владыкой над всеми арабскими племенами Сирии с рангом филарха и патриция – наивысшим после ранга самого императора. В арабской передаче он звучал как malik (царь). Цари государства Гассанидов могли считать себя преемниками набатейских царей.
