С эффектной неожиданностью всего через восемнадцать дней пути Халид объявился (24 апреля 634 г.) к северо-востоку от Дамаска, прямо в тылу спешно собранной византийской армии. Первая неудачная стычка произошла с силами христиан-гассани-дов на Пасху в месте возле Азры в Мардж-Рахите. Дальновидный стратег, Халид двигался на юг через Трансиорданию, стремясь соединиться с измученной армией своих товарищей-военачальников; его не могли отвлечь ни мысли о славе, ни страсть к добыче.
Объединенные силы, возможно во главе с Халидом, одержали победу в кровопролитной битве при Аджнадайне
[234] (30 июля 634 г.). Теперь вся Палестина была открыта перед захватчиками. В течение шести месяцев они совершали беспорядочные набеги во все стороны. Бусра сдалась без сопротивления. Фихль, охранявший восточную переправу через Иордан, последовал ее примеру; так же поступил и Бейсан на другом берегу реки. У нового византийского полководца Ваана дела шли не лучше, чем у его предшественника. Через месяц мусульмане снова столкнулись с византийской армией и разбили ее у Мардж-ас-Суффара, откуда она бежала и укрылась за стенами Дамаска. Халид преследовал побежденных. Он осадил будущую столицу мусульманской империи, иными словами, просто постарался окружить и отрезать, поскольку арабы еще не овладели техникой или орудиями осады. Через шесть месяцев город сдался (сентябрь 635 г.) благодаря предательству. Переговоры вели местный епископ и Мансур ибн Сарджун, дед Иоанна Дамасского и высокопоставленный чиновник правительства по финансовым делам. Предание о том, что город был взят наполовину силой (‘anwatan), а наполовину благодаря сдаче (sul-han), по всем признакам выглядит позднейшей выдумкой с целью оправдать раздел собора Омейядами. Условия капитуляции основывались на тех же принципах, исполнения которых требовал пророк, и создавали прецедент в отношении других сирийских городов:
«Во имя Аллаха, милостивого, милосердного. Это – то, что Халид ибн аль-Валид дает жителям Дамаска, если он вступит в город. Он им дает гарантию неприкосновенности их жизни, их имущества, их церквей и городских стен. Ни одно из их жилищ не будет разрушено или заселено (муслимами). В этом им – завет Аллаха, покровительство его посланника, да благословит его Аллах да приветствует, халифов и верующих. Пока жители Дамаска будут платить джизью, с ними, кроме добра, ничего не будет сделано»
[235].
Захватом крупнейших городов Сирии мусульмане обеспечили себе полную победу. К концу года Абу-Убайда занял Баальбек и Химс. В последующие годы свои врата раскрыли Алеппо, Антиохия, Хама и другие. В некоторых местах, как, например, в Шай-заре, «люди выходили ему навстречу с бубнами и песнями и склонялись перед ним». Только Иерусалим, Кесария и некоторые прибрежные города устояли перед захватчиками в ожидании помощи от Ираклия.
Ираклий не хотел их разочаровывать. Собрав в окрестностях Антиохии и Алеппо войско числом около 50 тысяч человек, в основном армянских и арабских наемников, он снова отдал его под начало своего брата Феодора, которому помогал Ваан. Осознавая численное превосходство византийской армии, арабские военачальники без промедления оставили Химс и даже Дамаск и другие стратегические города и сосредоточили около 2500 человек в долине Ярмука, откуда в случае вынужденного отступления они могли бы отойти в пустыню. Армия Ираклия направилась по маршруту Келесирия – Трансиордания. После периода мелких стычек, в ходе которых войска объявили Ваана императором, противники сошлись в бою, в месте впадения в реку Ярмук ее притока Ар-Руккад неподалеку от Вакусы (современная Якуса). Кульминация наступила в жаркий день 20 августа 636 года. Поднялась пыльная буря, которая дала арабам решающее преимущество. Византийские войска были зажаты между двумя реками. На западе мост через Ар-Руккад занимали арабы; на востоке путь им был также прегражден. Таким образом, у них не было ни единого шанса на отступление. Молитвы и песнопения священников, кресты – все это никак не помогло византийцам. Армянские и сироарабские наемники не выстояли под натиском сыновей пустыни. С одними расправились на месте, других без всякой жалости загоняли в реку. Третьи бежали, их поймали и перебили на другом берегу. Погиб и Феодор. Судьба Сирии была предрешена. Даже Ираклий признал это. «Прощай, о Сирия, – таковы были его последние слова, – какая прекрасная страна достается врагу!»
Осенью того же года арабский контингент, вероятно под командованием Абу-Убайды, вновь занял Дамаск. Все остальные ранее взятые города встретили завоевателей с распростертыми объятиями. «Нам нравится твое правление и справедливость, – заявили горожане Химса, – намного больше, чем тирания и угнетение, в которых мы живем». Вскоре на севере были подчинены Алеппо и Антиохия. Только Киннасрин оказал сопротивление. Наконец, горы Тавра, формирующие естественную границу Сирии, положили предел безостановочному продвижению арабских войск.
Остальные полководцы не менее успешно действовали в глубинке страны и у побережья. Шурахбил подчинил Акру и Тир. Язид и его брат Муавия взяли Сидон, Бейрут, Джебейль и Триполи. На юге еще стояли эллинизированные Иерусалим и Кесария (Кейсария). Иерусалим продержался против Амра до 638 года, когда его жители поставили условием сдачи, чтобы Умар, находившийся в то время в Джабии, лично принял их капитуляцию. Проблема Кесарии осложнялась тем, что городу можно было подвозить помощь с моря. В конце концов и она пала в 640 году через семь лет регулярно предпринимавшихся нападений, кульминацией которых стала осада города войсками Муавии. Окончательное падение произошло из-за предательства одного из его жителей, еврея. За эти семь лет (633–640) мусульмане покорили всю страну с юга на север.
Столь «легкое завоевание» стратегической провинции Византийской империи объяснить нетрудно. Военная структура этой империи была настолько же сильно подорвана персидскими вторжениями в начале VII века, насколько духовное единство ее общества – монофизитским расколом середины V века. Последняя попытка Ираклия (638) преодолеть религиозный конфликт при помощи компромисса ни к чему не привела, как и все предыдущие. Компромисс этот разработал его патриарх Сергий, сириец яковитского происхождения, и цель его состояла в том, чтобы замять спорный вопрос о природе Христа и вывести на первый план его единую волю (thelema). Новая формула не удовлетворила ни православных византийцев, ни сирийских диссидентов. Фактически это привело к созданию новой секты – монофелитов, утверждавших, будто Христос обладал только одной волей – божественной. Основная масса сирийцев держалась за свою церковь. Для них это было нечто большее, чем просто религиозное учреждение; она давала выход их подавляемому, почти не высказанному ощущению собственной национальной принадлежности.
