«Желательно, чтобы японцы, а не мы, открыли военные действия, поэтому если они не начнут действий против нас, то вы не должны препятствовать их высадке в южную Корею или на восточный берег, до Гензана включительно. Но если на западной стороне Кореи их флот с десантом, или без оного, перейдет к северу через 38-ю параллель, то вам предоставляется их атаковать, не дожидаясь первого выстрела с их стороны. Надеюсь на вас. Помоги вам бог. Николай».
Это было послано накануне японского нападения. Сказано в этой книге также, что «скрытые цели Японии оказались лежащими за пределами корейского вопроса и остаются перед нами до сих пор скрытыми». Из этих документов перепишу только некоторые. Вогак, когда вернулся из совместной поездки в Японию с Куропаткиным, телеграфировал Абазе в Петербург:
«Военный министр уже донес о впечатлении, вынесенном из Японии. Вполне присоединяюсь к его взгляду на отношения Японии к маньчжурскому вопросу. За Маньчжурию Япония воевать не будет. Разделяю также взгляд на то, что наша активная политика в Корее, несмотря на всю закономерность наших действий, может вызвать в Японии сильный взрыв общественного мнения, против которого правительство может оказаться бессильным. Но должен внести поправку, именно, что, по моему мнению, это можно считать справедливым только при нынешних обстоятельствах, т. е. при нашей относительной слабости на Дальнем Востоке».
У нас предполагалось, что в маньчжурском вопросе преимущественно заинтересованы Америка и Англия, и то только в смысле «открытых дверей» для международной торговли. Документ № 1 – депеша Абазы к Безобразову, решение царя допустить японцев к полному завладению Кореей (11 июня), не только открыть порты в Маньчжурии, но также обсудить вопрос о порто-франко в Приамурском крае (извлечения из записки Абазы от 16 июня, документ № 2).
28 мая. Умно, что книжку о переговорах с Японией хотят изъять из обращения: мы глупо, тупо вели это дело.
В Москве на земском съезде дела обостряются, выработали они там дерзкий адрес царю. Всех более там орудовал Родичев из Твери. Вот уже было три совещания в Совете министров насчет конституции Булыгина, который повел свою политику почти по стопам Мирского – хочет жить, чтобы его не убили.
29 мая. Утром Павлов рассказывал про свое свидание с Витте, который очень недоволен запиской Булыгина насчет представителей; но Витте и Павлов недовольны с разных сторон: Павлов находит ее бессословной, признает, что она породит революцию, а Витте хотелось бы более революционную записку. Зилотти высказал мысль, что необходимо отправить в Вашингтон для переговоров Витте, что туда надо «жулика» послать и никто лучше Витте это дело там не оборудует.
30 мая. Говорили нам сегодня, что Ламздорф вызывал всех иностранных корреспондентов и им сказал, что о мире с Японией нет и речи. Насчет Шипова Грингмут предсказывал – скоро его предсказания сбылись! – что его передовые люди вышвырнут, что он для них окажется слишком консервативным. Так теперь и случилось.
31 мая. Были оба брата Путятины. Шел разговор про Безобразова и Абазу, которых за последнее время газеты прямо называют виновниками войны и при этом дают понять, что царь им сочувствовал. Про Безобразова Путятины говорят, что он шалый, но честный, но на Абазу они иначе смотрят – корыстен, аферист и проч. Дан был ему ход Гатчиной, дамы, т. е. царица-мать и Ксения Александровна, им очаровались. Говорили, что Абаза нуждался в деньгах, что, будь он богат, может быть, он подобными делами и не занимался бы. Как-никак, даже близкие ко двору не отрицают, что эта концессия на Ялу втянула нас в войну. Оба Путятина не сказали, что концессия на Ялу тут ни при чем, а стали разбирать личности этих двух бывших царских любимцев. Мих. Путятин сказал, что вчера в Гос. совете провалили бессословную схему выборов. Теперь в Петербурге озабочены, интересуются адресом, написанным Родичевым, составленным московским земским съездом и привезенным сюда теперь целой депутацией, которая добивается лично его представить царю.
1 июня. Зилотти приходил вчера сказать, что вопрос об уходе вел. кн. Алексея Александровича из генерал-адмиралов решен, что это будет известно дня через три. Булгаков говорит, что не дай бог мира; что если будет мир, то конец самодержавию, будет междоусобная война, конец даже монархии, а будет республика, что мир нам принесет большие беды.
Приехавшая с Дальнего Востока сестра милосердия Толмачева говорила, что там на месте слышала, что задаром мы отдали Ляоян, Шахе, что Мукден не следовало покидать, что японцы были там утомлены, не врывались к нам, а «ползли», а мы в это время безобразно бежали от них в полном беспорядке, погубив при этом постыдном бегстве массу войск. Бежали мы по приказу Куропаткина, которого там все обвиняют в наших неудачах.
Берг (редактор «Дня») говорил, что москвичи-анархисты напали на его газету за ее консервативное направление, мешают ее распространять, устроили так, чтобы бумажные фабриканты не продавали ему бумагу.
2 июня. Берг вчера сказал, что Савва Морозов застрелился; он так спутался с анархистами, что ему ничего больше не оставалось, как покончить с собой. Морозов на анархистов истратил 3 млн руб.
3 июня. Сегодня напечатан рескрипт на имя вел. кн. Алексея Александровича об уходе его из флота. Сегодня Гейнц («Агентство») говорил, что страшно охотятся за Треповым, что даже к нему обращались разные люди узнать, в каком часу Трепов выезжает из дома, про его привычки и проч. Очень хочется многим в Петербурге от него избавиться.
4 июня. Сегодня Соколовский рассказывал про свое представление Булыгину. Он поражен этим министром, которому «все равно», ко всему он относится равнодушно, точно ничто его не касается. Рассказывал он про свое представление царю, который его похвалил за его образ действий в Уфе.
Долго сидел Арсеньев (Тула). Вчера он представлялся царю, откровенно с ним беседовал, сказал, что не дай бог представительства бессословного. На это царь сказал, что желает сословного представительства. Сказал также Арсеньев царю и про собрания благомыслящих людей у Штюрмера, что если будут бессословные представители, то таких выберут, что царь их сразу разгонит. На это царь сказал, что никаких «представителей» он не хочет, что будут только «выборные люди». Эти последние слова царь сказал твердо и решительно. По всему этому разговору видно, что царь думает, что можно еще все забрать в руки.
5 июня. Пришел Штюрмер сказать, что завтра царь принимает 12 депутатов московского неразрешенного съезда, что вчера Штюрмер был у Гессе, который ему сказал, что ничего теперь поделать не может, что болен и проч. Штюрмер говорит, что он не поручится, что в числе этих 12 депутатов окажется несколько лиц, способных на все, способных принести с собой бомбу, что за кн. Д. И. Шаховского, за Родичева Штюрмер не ручается. При этом Штюрмер сказал, что найден склад бомб (120 штук) возле станции Сиверской, три версты от имения бар. Фредерикса. Затем найдено 80 бомб в Баку. Одной из них был убит кн. Накашидзе. Царь сказал Арсеньеву, что «представителей» не будет, а теперь согласился принять московских делегатов, между которыми есть много очень умных людей, которые у него могут сорвать разные обещания.
