И 5 июля, и 10 августа были приняты одинаковые и уже хорошо нам знакомые постановления о выводе всех указанных лиц из ВЦИК со внесением вопроса на формальное утверждение в ЦК
{691}. Для полноты картины заметим, что на всех упомянутых нами заседаниях проскрипционной партгруппы (5 июля, 10 августа, 10 сентября 1937 г.) председательствовал всесоюзный и всероссийский староста М. И. Калинин
{692}, который, судя по постановке на заседании Партгруппы Президиума ВЦИК от 10 июня вопроса о Н. Н. Нурмакове, попросту сдал своих ближайших товарищей и сотрудников.
Помимо прочего, органы НКВД СССР, с «благословения» Хозяина, «доели» бывшего секретаря ЦИК СССР. 23 июня 1937 г. Н. И. Ежов составил конспект своего доклада на Июньском 1937 г. Пленуме ЦК ВКП(б), во введении которого назвал в числе «важнейших антисоветских организаций» некую «Кремлевскую право-фашистскую группу заговорщиков во главе с Енукидзе»
{693}. В состав мифического «объединенного центра центров» А. С. Енукидзе якобы вошел «…от военной группы и группы заговорщиков ЧК»
{694}. Из Г. Г. Ягоды вытрясли показания о том, что якобы за месяц до XVII съезда ВКП(б) А. С. Енукидзе сообщил ему о некоем «…совещании центра заговора, на котором Рыков от имени правых внес предложение произвести “государственный переворот” с арестом всех делегатов XVII съезда партии и с немедленным созданием нового правительства из состава правых и троцкистско-зиновьевского блока»
{695}.
Во-первых, Объединенная оппозиция с трудом, стараниями Ивара Тенисовича Смилги, на которых она, собственно, и держалась с весны 1926 г., дожила до своего разгрома в преддверии XV съезда ВКП(б) 1927 г. Говорить о каких-либо дальнейших совместных действиях зиновьевцев и троцкистов с 1928 г. просто смешно.
Во-вторых, А. И. Рыков вообще не подходил на роль заговорщика: до самого конца он оставался поразительно честным (и во многом наивным) человеком. Подлинным украшением фантастического комплота стали контакты бывших вождей правых с меньшевиками и эсерами, притом что даже во времена единой РСДРП выходы на меньшевиков были только у «примиренца» А. И. Рыкова – однако в то время контакты с меньшевиками были и у В. И. Ленина. Все переговоры с меньшевиками и эсерами остались в далеком прошлом. Наконец, заручившись поддержкой, с одной стороны, аппарата Кремля, а с другой – верных Г. Г. Ягоде чекистов, мифический «Центр центров»
{696} быстро превратился бы «Царя царей», устроив не арест делегатов съезда (кому они, собственно, мешали?), а настоящий дворцовый переворот, для которого даже не обязательна была лояльность школы им. ВЦИК, – с последующей постановкой верховного органа ВКП(б) перед фактом. Партия уже давно превратилась в «роту солдат»
{697} (используем выражение Е. А. Преображенского 1920 г.), готовых выступить в любой поход по первому приказу товарищей «отцов-командиров».
Невероятно, но факт: со времен сталинских репрессий 1930-х гг. не только в советской идеологии, но и в отечественной историографии – как советской, так и новейшей – укоренилось стойкое убеждение в том, что для свержения диктатора требовался масштабный заговор. При этом и сам Сталин, и его бывшие товарищи по «коллективному руководству» 1920-х гг. слишком хорошо знали историю декабристов и, надо думать, «эпохи дворских бурь», чтобы понимать: для успешного свержения носителя / узурпатора верховной власти достаточно одной роты – если эта рота находится в нужное время в нужном месте. А чем обширнее заговор – тем вероятнее его раскрытие вследствие утечки информации.
12 июля на оперативном совещании начальников региональных управлений НКВД республик и областей Н. И. Ежов наставлял младших товарищей: «Все должны подготовиться к массовым арестам по харбинцам, полякам, немцам, кулацко-белогвардейским группировкам и антисоветским группировкам внутри партии и в советском аппарате»
{698}.
Весьма симптоматично, что ответственейший в годы Великой Чистки пост Прокурора Советского Союза занимал А. Я. Вышинский. Нарком юстиции СССР Н. В. Крыленко заявил в частной беседе летом 1937 г.: ему невыносимо быть в «ежовых рукавицах». «Теперь такие ленинцы, как я, не ко двору, – сокрушался главный борец за законность в ходе Дискуссии о ВЧК второй половины 1918 – начала 1919 г.: в моде Ежовы и Вышинские – выскочки с потерянной совестью»
{699}.
Сложно обойти вниманием два торжественных заседания Президиума ЦИК СССР, которые вернее было бы назвать траурными (и без «торжественно-») – от 27 июля и 7 августа, когда М. И. Калинин вручал ордена, соответственно, руководящим работникам НКВД СССР и лично Прокурору СССР А. Я. Вышинскому. В выступлении по первому поводу 27 июля Калинин заметил: «Именно Николай Иванович [Ежов] принес партийность в работу этого ответственнейшего и острейшего оружия пролетарской диктатуры (НКВД. – С.В.). […] Николай Иванович проявил исключительно широко свои способности, проделал огромнейшую работу и добился превосходных результатов. (Присутствующие устраивают овацию в честь т. Ежова.) И я думаю, что это его умение работать с таким результатом объясняется его умением подходить к решению вопросов по-партийному, по большевистски. Для вас (советских парламентариев! – С.В.) это (какое точное определение. – С.В.) есть образец – как нужно подходить к этому ответственейшему делу»
{700}. В выступлении 7 августа по случаю вручения А. Я. Вышинскому ордена Ленина М. И. Калинин заявил: «Полученная т. Вышинским награда есть не только его личная награда. Это есть награда всего института Прокуратуры, а Прокуратура – очень важный институт в Советском государстве. В особенности значение Прокуратуры повышается в связи с введением новой Конституции. Наша прокуратура активно борется с наркомвнудельскими органами против всех наших врагов, против врагов народа и наносит удары как врагам внутренним, так и врагам, которые посылаются в нашу страну из-за рубежей. Но наша Прокуратура – не только орган обвинения, орган судебной расправы над нашими врагами (для таковой, как известно, действовала Военная коллегия Верховного суда. – С.В.), она есть и орган укрепления, утверждения революционной законности в Советском Союзе, орган, который следит за тем, чтобы не был случайно осужден невинный человек»
{701}.
А. Я. Вышинский прошел каленым железом, в числе прочих, по парламентским органам. Прокурор СССР и раньше мог направлять Партгруппе Президиума ВЦИК «ходатайства … (так в протоколе заседания партгруппы от 20 апреля 1937 г. – С.В.) о разрешении предания суду»
{702} отдельных российских парламентариев. Однако летом и осенью 1937 г. положение изменилось. Так, 10 октября на заседании Партгруппы Президиума ВЦИК был заслушан единственный вопрос, внесенный «т. Вышинским А. Я. и Прокурором РСФСР», – «О выводе из состава членов ВЦИК 16-го созыва: Фомина Е. В., Лаврентьева Л. И., Озерянского А. А., Зимина М. И., Лифшица М. И., Смирнова А. М., Курджиева К.А., Кулумбетова У. Д. (здесь и далее в цитате выделены курсивом члены Президиума ВЦИК 16-го созыва
{703}. – С.В.), Полозкова Т. А., Байчурина Г. Г., Аксенова П. В., Исхакова Х., Кругликова С. Л., Еремина И. Г. и Орлова В. М.»
{704}. Постановили, как водится, прокурорское требование удовлетворить, 15 человек вывести из состава ВЦИК, просить ЦК ВКП(б) «…об утверждении настоящего постановления»
{705}. Правда, к «чести» Вышинского следует заметить, что почетную роль полковника Приджа он играл в очередь с другими солистами. В случаях, когда речь шла не о ЦИК СССР, а о Всероссийском ЦИК, главным орудием сталинской «справедливости» был по должности Прокурор РСФСР Н. М. Рычков, внесший на заседание Партгруппы Президиума ВЦИК, состоявшееся 10 сентября 1937 г., предложение «О выводе из состава членов ВЦИК 16-го созыва: Богачева Г. С., Галкина С. Т., Грушина В. С., Мезит И. Ф., Тагирова А. М. (здесь и далее в цитате курсивом выделены члены Президиума ВЦИК 16-го созыва. – С.В.), Королева В. Ф., Лукьянова Д. Д., Исакиева (по другим данным – Исакеев. – С.В.) Б.Д., Плюснина А. М., Лебедя Д.З., Губермана С. Е., Мельникова И. А., Кольбрус М. И., Орумбаева М. О., Рябинина Е. И. (кандидат в члены Президиума ВЦИК 16-го созыва. – С.В.), Киселева А. С. и Новикова Н.Ф.»
{706}. Было удовлетворено и данное требование, по которому, как видим, из российского парламента были вычищены один из его технических руководителей (А. С. Киселев) и видный сотрудник аппарата (Н. Ф. Новиков). Это притом, что, как помним, незадолго до этого, 5 июля и 10 августа, в событиях, связанных с чисткой, замарался сам А. С. Киселев (винить его за это не стоит, поскольку, как бы там ни было, в его положении поступать иначе было попросту невозможно).
