Накануне выборов и в день выборов работала райкомовская агитмашина и 38 участковых агитмашин, 6 из которых были радиофицированы. На машинах «…имелась группа агитаторов, оркестры, массовики, хоры, которые разъезжали по дворам и проводили агитационную работу с призывом к избирателям явиться всем на выборы и голосовать за кандидатов т. Булганина и т. Гудова»
{869}.
Пожилых избирателей доставляли на избирательные участки на машинах. Одна «старушка» поинтересовалась: «Кто дал распоряжение подать мне машину, не товарищ ли Сталин?»
{870} (аналогичный вопрос задали многие пожилые избиратели, за которыми прислали машины
{871}). «Старушку», естественно, не разочаровали: «Все происходит потому, что руководит т. Сталин». «Старушка» сказала: «Спасибо ему, дай Бог ему здоровья» и потом «…стала всех целовать. Некоторые даже стали увертываться от этого, и особенно пострадал один в очках»
{872}.
За девяностотрехлетним старцем пообещали прислать машину, однако в «…четверть шестого (разумеется, утра. – С.В.) он пришел сам. Когда [старик] проголосовал, его отвезли на машине. Он говорил: “За всех буду господу Богу молиться: и за Сталина, и за всех коммунистов, несмотря на то, что вы не верите в Бога”. Одна женщина хромая сама пришла на участок. Когда ее спросили, зачем она это сделала, ведь за ней можно было послать машину, он сказала, что хотела сама придти»
{873}.
Сознательность советских граждан доходила до того, что «…одна избирательница неожиданно родила»
{874}. О начавшихся родах был немедленно поставлен в известность председатель избирательного участка, который вызвал скорую помощь из Института им. Склифосовского. Сам он поведал: «Я обращался во 2-ю Градскую, но мне там отказали, несмотря на то, что я всячески доказывал необходимость этого. На легковой машине трудно было повезти женщину в больницу. В конце концов с большим опозданием мне удалось получить машину»
{875}. Правда, прикрепленный к закрытому избирательному участку оспорил заявление председателя участка: «Был дан звонок во 2-ю Градскую больницу. Я лично свез туда больную, и через 30 минут больная проголосовала и была увезена обратно»
{876}.
На территории района имел место и один трагический случай: на 9-м участке в 6 утра 65-летний коммунист Федоров «… пришел со своей семьей на избирательный участок для голосования и тут же в помещении во время опечатывания урн почувствовал себя плохо и быстро скончался. Тов. Федоров, как впоследствии выяснилось, был болен склерозом сердца и от разрыва сердца умер. До этого т. Федоров был очень веселым и жизнерадостным»
{877}.
Если гражданин не мог проголосовать на участке, представители избирательных участков помогали ему сделать свой выбор дома. Так, на 22-й участок пришла гражданка и рассказала, «…что у нее сын с температурой болен воспалением мочевого пузыря, [сын] просил ее пойти и поговорить в избирательной комиссии, каким образом ему принять участие в голосовании. Мы порекомендовали написать заявление. Все знают, что было специальное указание об этом. Был послан член избирательной комиссии с бюллетенем к нему, и этот больной проголосовал»
{878}. Председатель участка с гордостью констатировал: «Таких случаев было два. Люди расписались в том, что никогда они не видели такой заботы и внимания к себе. Один говорил, что боялся, что [вследствие] болезни не [с] может принять участие в голосовании»
{879}.
Партийные органы зорко следили за положением на участках, представители райкома «быстро» принимали необходимые меры, даже оказывая «техническую помощь», лично отыскивая фамилии избирателей на тех участках, где имело место скопление страждущих
{880}.
На каждом участке организовали детские комнаты, на одном участке под такую комнату отвели «…небольшое помещение. Избиратели оставляли своих детей и не хотели их забирать оттуда. Некоторые [граждане] уходили в кинотеатр и в гости и просили: “Хоть раз в жизни помогите нам, пусть наши дети побудут у вас”. Так как детская комната была маленькой, пришлось детей устроить в комнате отдыха. С грудными детьми мы поставили комсомолок, которые были с этими детьми, пока матери голосовали»
{881}. На другом участке, по свидетельству райкомовских наблюдателей, детскую комнату оборудовали так хорошо, что «…родителям приходилось очень долго уговаривать детей, чтобы увести их домой. Дети пользовались патефоном, детскими пластинками, игрушками. Кроме игр, по своей инициативе, дети организовали высказывание (так в документе. – С.В.), декламацию стихотворений, посвященных 12 декабря»
{882}. На 20-м участке «…был такой случай. Каверина Рая, четырех лет, пришла с матерью голосовать. Долго играла в детской комнате, и мать со слезами увела ее домой, а через некоторое время [Рая] вернулась одна в эту детскую комнату. Тов. Каверина долго ее искала, а потом догадалась, что она ушла обратно в детские комнаты. Когда Рая увидела мать, она сильно заплакала и сказала: “Мамочка, зачем ты сюда пришла? Мне здесь очень нравится. Я здесь буду играть очень долго”, после чего т. Кавериной пришлось оставить своего ребенка в детской комнате»
{883}. Впрочем, были «…и такие дети, которые не хотели идти в детскую комнату, а желали посмотреть процедуру выборов. Такие дети проходили вместе с родителями»
{884}.
Как водится, ни один праздник не обошелся без отмечания. Председатель одного столичного участка поделился с товарищами по партии: «Многие избиратели после выборов (как, например, в Нижнеандреевском, в землянке на Калужской, [д.] 9) после выборов устраивали вечер. Многих пропагандистов и меня неоднократно приглашали на вечера: “Мы хотим вас угостить, почему вы не хотите выпить за товарища Сталина? Если боитесь, что будет пахнуть, пожуйте чай”»
{885}. Выдрессированные партийными органами председатели избирательных комиссий стояли как скалы, несмотря на то, что их «…приходили уговаривать коллективно»
{886}.
