К. Е. Ворошилов внял совету своего давнего подчиненного (у маршала была достойная уважения привычка годами работать с одними и теми же людьми: один С. Н. Орловский, бывший с ним до гробовой доски со времен Гражданской, чего стоил) и разрешил В. С. Акшинскому сосредоточиться на мемуарах. Отныне, с 1966 г. до, по меньшей мере, 5 октября 1969 г., перепиской члена Президиума Верховного Совета СССР К. Е. Ворошилова ведала, как и полагалось, Приемная Президиума Верховного Совета СССР. Заведующий приемной М. Скляров или его заместитель А. Думин подписывали краткие доклады о переписке и направляли их В. Акшинскому для доклада К. Е. Ворошилову
{1081}. Личные письма, как и прежде, пересылались Ворошилову (надо полагать, как непосредственно, так и через того же Акшинского), а остальные направлялись на рассмотрение по существу в различные учреждения и организации. Отдельно в приемной учитывались письма с просьбами о помиловании и пересмотре приговоров (таковые были получены в 1966 г.), которые направлялись на рассмотрение в рамках технических аппаратов «представительных» органов: «…в Группы помилования Президиумов Верховных Советов СССР и РСФСР»
{1082}.
Подбор будущих депутатов всецело осуществляли партийные органы. О былых ленинских временах, когда Ю. М. Стеклов, И. С. Вегер и А. А. Иоффе бомбардировали Цека апелляциями на невключение их во ВЦИК, речи не шло. Так, 6 января 1962 г. заведующий Отделом партийных органов ЦК КПСС по союзным республикам В. Титов направил в ЦК КПСС справку о составе депутатов Верховного Совета СССР 5-го созыва и предложения на 6-й созыв
{1083} со следующей сопроводительной:
«В связи с предстоящими выборами в Верховный Совет СССР Отдел партийных органов ЦК КПСС по союзным республикам просит рассмотреть следующие предложения о составе депутатов Верховного Совета СССР 6-го созыва.
Из общего количества 1443 депутатов Верховного Совета СССР по обеим палатам предусматривается избрать: рабочих – 336 человек, или 23,3 %; колхозников – 309 человек, или 21,4 %, руководителей предприятий, специалистов промышленности, транспорта и строительства – 43 человека, или 3 %; партийных работников – 273 человека, или 18,9 %; советских работников – 217 человек, или 16 %; профсоюзных и комсомольских работников – 15 человек, или 1 %; военных, работников КГБ и МВД – 60 человек, или 4,2 %; работников науки, культуры, литературы и искусства – 164 человека, или 11,4 %; руководящих работников совхозов и РТС – 26 человек, или 1,8 %.
В общем составе депутатов Верховного Совета СССР намечается иметь 385 женщин, или 26,7 %, и 345 беспартийных, или 24 %.
Справки о предполагаемом составе депутатов Верховного Совета СССР 6-го созыва по двум палатам вместе, а также раздельные по Совету Союза и Совету Национальностей, в сравнении с составом депутатов 5-го созыва, прилагаются.
Вносим на рассмотрение»
{1084}.
Правда, 8 января документ с сопроводительной запиской был разослан членам Президиума ЦК КПСС и кандидатам в члены Президиума ЦК КПСС, а также секретарям ЦК. Судя по карандашной помете на листочке с указаниями по рассылке, решения Президиума ЦК по данной записке не требовалось
{1085}.
Очевидно, единственная попытка возвращения Верховному Совету СССР некоего подобия величия была предпринята первым секретарем ЦК КПСС Н. С. Хрущевым на закате его правления. Летом 1964 г. Н. С. Хрущев уговорил занять по совместительству должность главы Советского государства А. И. Микояна – по свидетельству последнего, «…с целью превратить Верховный Совет в действующий парламент. Он говорил: “Почему буржуазия умнее нас? У них парламенты создают впечатление участия народа в управлении. Это, конечно, фикция, но очень здорово показывает народу, что он может влиять, и даже решающим образом. Почему же наш парламент только штампует решения ЦК и правительства? Министры чихать хотели на наш парламент, а в Англии они отчитываются перед парламентом, отвечают на их запросы и т. д. Почему нам тоже не сделать так, чтобы Верховный Совет вызывал для отчета, пропесочивал бы их. Более того, он может и вносить предложения в правительство об изменении каких-то решений”. Хрущев рассуждал совершенно правильно. Это пример того, что у него появлялись прекрасные новаторские идеи»
{1086}.
А. И. Микоян занял высший советский пост 15 июля 1964 г. Следует заметить, что в данном случае имела место вторая после ленинской (также незавершенная) попытка поднять властный статус советского «парламента» и его Президиума, однако для В. И. Ленина усиление ВЦИК и его Президиума явилось бы одним из средств возвращения власти в советское правительство. Н. С. Хрущев же, судя по дальнейшему тексту воспоминаний А. И. Микояна, предполагал после кончины без лести преданного Ф. Р. Козлова установить баланс между новым партаппаратным руководством и Президиумом Верховного Совета СССР во главе с лично преданным соратником на теперь уже ответственном посту главы государства:
«“Чтобы осуществить это нелегкое дело, – продолжал далее Хрущев, – надо много энергии и труда вложить, сломить сопротивление аппарата (курсив наш. – С.В.). Для этого нужен авторитетный и решительный человек”. По его мнению, с этим могли справиться только два человека: или он, или я. Но он не мог совмещать три должности. И вообще такое новое дело требовало, чтобы ему посвятить все время, ни с чем его не совмещая.
Мне его идея понравилась, я счел ее очень своевременной и полезной для демократизации в стране. Поэтому я согласился, и пока Хрущев был у власти, я энергично взялся за это дело. С первых же дней для начала я превратил приемы послов с верительными грамотами из чисто протокольных в политические мероприятия. Потребовал у МИДа подробных справок по проблемам тех стран, о которых я мало знал и чьи послы просились на прием. С послами великих держав мне было легче, потому что как член Президиума ЦК я был в курсе основных проблем из шифровок наших послов и других материалов. И все равно требовал дополнительный материал из МИДа. Некоторые послы уже после моей отставки рассказывали мне на приемах, что я их ставил в трудное положение: они не готовились к серьезному разговору, зная, что практика чисто протокольных бесед утвердилась в Верховном Совете. […] Прежние Председатели Президиума беседовали о погоде, беседы шли, можно сказать, несколько минут, главным образом, чтобы сделать памятные фотографии. И английский посол ожидал того же. А я навязал ему трудную политическую беседу, в частности, как он вспоминал, по германскому вопросу.
Мои помощники собирали материал о правилах и нормах парламентской жизни в буржуазных странах, я даже поручил им собрать материал по статусу президента в тех разных странах, где он есть. Хрущев одобрил мою идею обдумать вопрос о переименовании Председателя Президиума в Президенты. Соответственно каждый республиканский глава Верховного Совета становился бы президентом у себя в республике и вице-президентом СССР. Это должно было импонировать республикам, поднять их статус»
{1087}.
