– Но его величество вернет ее мне. Из ее меха выйдет отличный палантин. Я прикончила ее одним выстрелом, так что мех почти не пострадал.
Слуга передал лису егерю, тот вручил ее Иву, а Ив уже – его величеству. Папа Иннокентий с отвращением отстранился от окровавленной лисьей тушки. Его величество прикоснулся к лисе и передал мадам свой ответ столь же замысловатым маршрутом.
Слуга мадам кинулся назад, увертываясь от лошадиных копыт.
– Его величество просит мадам пожаловать к его экипажу.
– Мадам, – начала было Мари-Жозеф, – его величество просит…
Не дожидаясь, когда она закончит предписанное этикетом повторение, мадам торжественно выступила в поход, словно кавалерийский офицер. Мари-Жозеф последовала за ней, почти скрытая ее крупными формами. Граф Люсьен учтиво освободил место принцессе Пфальцской; только мадам отделяла теперь Мари-Жозеф от его величества.
В этот миг из лесу на взмыленных конях выехали Лоррен, Шартр и Бервик. Они присоединились к охотникам, подскакав поближе к месье.
Лоррен притронулся к полям шляпы, глядя на Мари-Жозеф, но она предпочла не заметить его приветствия. Возле мадам и графа Люсьена она действительно ощущала себя в безопасности. Месье властным жестом погладил Лоррена по руке, будто подтверждая свои права на него. Мари-Жозеф только теперь поняла, почему он позволил себе такую вольность и почему, заметив это, нахмурился папа Иннокентий. Она пожалела, что заставила месье испытать тревогу и ревность.
«Мне кажется, – думала она, – я не найду слов, чтобы сказать, что не стоит меня бояться, я ему не соперница. Это было бы очень любезно с моей стороны, но безмерно самоуверенно».
– Добрый день, мадам, – приветствовал король невестку. – Вы сегодня отличились меткостью, всем на зависть.
– Ваше величество, для меня участие в вашей охоте было ни с чем не сравнимой радостью. – Мадам заговорила нежно, выбирая самые изысканные выражения, нисколько не похожие на грубоватые и откровенные замечания, которые она обыкновенно отпускала в разговоре с королем.
– Вы заслужили награду.
Его величество расстегнул ошейник мертвой лисы, перелившийся ему на ладонь пригоршней солнечного света. Оказалось, что это широкий золотой браслет, отделанный бриллиантами. Он сам застегнул его на запястье мадам.
– Ваше величество… – От восторга у мадам перехватило дыхание. – Я не в силах выразить свою благодарность!
Она восхищенно рассмотрела сияющие радужные грани камней и показала браслет Мари-Жозеф.
– Он прекрасен, мадам, – совершенно искренне восхитилась Мари-Жозеф. – Самый чудесный браслет, который мне когда-либо доводилось видеть.
Мадам расцвела, получив знаки внимания его величества; она даже с улыбкой кивнула мадам де Ментенон, хотя обычно обнаруживала в общении с нею лишь холодную, суховатую вежливость. Удивленная мадам де Ментенон замешкалась было, но потом кивнула ей в ответ.
– У меня найдется награда и для вас, – обратился король к мадам де Ментенон. – Закройте глаза и подставьте руки.
– О, сир…
– Ну же, не заставляйте меня ждать! – шутливо поторопил ее он.
Мадам де Ментенон повиновалась супругу. Король наклонил черный бархатный ридикюль, и в ее подставленные ладони словно стекли сияющими струями великолепные украшения из бриллиантов и сапфиров: серьги, брошь и браслет. Драгоценности заиграли в руках у мадам де Ментенон всеми цветами радуги, однако она по-прежнему сидела не шелохнувшись и не открывала глаз.
Улыбка погасла на лице у его величества.
– Можете посмотреть.
Мадам де Ментенон едва взглянула на чудесные камни:
– Они прекрасны, но, по совести говоря, я не могу носить их.
Она передала драгоценности его святейшеству.
– Продайте их, а вырученные деньги раздайте бедным.
– Ваше милосердие не знает границ!
Его святейшество передал украшения Иву, который принял их с той же опаской, что и до того – тушку лисы.
Людовик взирал на все происходящее с совершенно непроницаемым лицом, но мадам не сдержалась.
– Я бы никогда не рассталась с даром его величества! – провозгласила она. – Я слишком эгоистична и легкомысленна. Я надену браслет на Карусель.
Его величество кивнул мадам.
«Любой его поступок, даже ничтожно малый, великолепен», – подумала Мари-Жозеф и преисполнилась надежды на то, что он сохранит жизнь ее подруге.
– Мне следовало бы продать его, чтобы заплатить жалованье слугам, – прошептала мадам Мари-Жозеф. – Но все же я буду его носить, если только его не выманит у меня месье!
– А мне так хотелось, чтобы вы надели подаренные мною драгоценности, хотя бы раз, – сказал мадам де Ментенон его величество.
Он не повысил голоса, но и не понизил до шепота: ему явно было совершенно безразлично, услышат ли его посторонние. Месье внезапно обернулся к Лоррену и затеял с ним оживленную беседу; мадам столь же неожиданно пожелала продемонстрировать Мари-Жозеф, как работает затейливая застежка ее нового браслета. Все присутствующие притворились, будто не замечают размолвки между королем и его супругой. Даже его святейшество благовоспитанно отвернулся и стал задавать Иву вопросы о какой-то пролетевшей птице, промелькнувших растениях или назойливых насекомых.
«Король никогда не остается в одиночестве или наедине с близкими, – подумала Мари-Жозеф. – Ему безразлично, пребывает ли он в обществе особо приближенных на церемонии утреннего пробуждения или на глазах у всего двора».
– Сир, я всего лишь безобразная старуха и буду выглядеть нелепо в драгоценностях, которые были бы к лицу юной невесте.
– В моих глазах вы всегда останетесь прекрасной, – возразил его величество.
– Мое единственное украшение – мои добрые дела, которые я посвящаю вам, правителю милостью Божьей.
Людовик, которого в юности прозвали Дьёдонне, «Дар Божий», покачал головой.
– Все это так, но я еще и мужчина, которому хотелось порадовать жену.
Воцарилось неловкое молчание, которое не спешили нарушить ни король, ни мадам де Ментенон.
Внезапно молчание прервало хихиканье месье.
– Морская тварь? – воскликнул он. – Неужели морская тварь рассказывала непристойности?
– Именно так, а мадемуазель де ла Круа их нам переводила.
Лоррен глядел куда-то мимо месье, мимо Ива и его величества, мимо мадам. Он улыбнулся Мари-Жозеф своей неотразимой улыбкой, но уже лишился всякой власти над своей недавней жертвой.
– Пожалуйста, поведайте свою историю еще раз, мадемуазель де ла Круа, – томно протянул Лоррен, – месье и его величеству.
– Это не моя история, сударь! – Мари-Жозеф не собиралась отвечать холодно и резко, но не раскаялась, что ответ получился именно таким. – Это история…
