Чем бы ни был ваш мозг: маяком или фонариком, – всегда стоит постараться и заставить его сиять ярче: это вознаграждается.
Спит ли в вашем мозге гений
В фильме 1988 года «Человек дождя» Дастин Хоффман играет человека, прототипом которого был савант Ким Пик с врожденным пороком – отсутствием мозолистого тела, пучка нервов, соединяющего два полушария мозга. У Пика никогда не было мелкой моторики, достаточной для того, чтобы самому одеваться или чистить зубы, и он обладал низким IQ
[163]. Однако своими энциклопедическими знаниями он бы сокрушил вас в любой викторине. Ким, получивший прозвище Кимпьютер, обладал необычной фотографической памятью, способной удержать практически все прочитанное (сообщалось, что он прочитал 12 тысяч книг) или услышанное в песнях. Он также был человеком-GPS – на удивление подробно запомнил дорожные карты всех крупных городов Соединенных Штатов.
Аномальные таланты савантов разнообразны. Эллен Будро, слепая от рождения аутистка, может безупречно сыграть музыкальное произведение, прослушав его всего один раз. Савант-аутист Стивен Уилтшир может рисовать по памяти удивительно детальные пейзажи, видя их всего несколько секунд, за что получил прозвище «человек-фотоаппарат».
Вы можете позавидовать таким сверхчеловеческим способностям, однако за них приходится дорого платить. Похоже, никакая область мозга не способна преуспевать, не оттягивая ресурсы от других. Почти половина савантов отличается аутизмом и испытывает проблемы с социальным общением. А у некоторых проблемы с мозгом настолько серьезны, что они не могут ходить или заботиться о себе. Впрочем, Дэниэл Таммет, пострадавший в детстве от эпилепсии, – вполне эффективный савант-аутист. Он ведет себя как обычный парень… пока не воспроизводит 22 514 десятичных цифр числа π или не начинает разговаривать на одиннадцати известных ему языках. Непохожи на савантов с аномалией мозга и другие люди-«вычислители», например немецкий «человек-калькулятор» Рюдигер Гамм. Такой дар Гамма приписывается пока неизвестным генетическим мутациям.
Возможно, еще удивительнее люди, которые живут себе совершенно обычной жизнью, а затем вдруг приобретают умения савантов после какой-то травмы головы. В мире известно около 30 случаев, когда самые обычные люди внезапно обретали необычные таланты после сотрясения мозга, удара или поражения молнией. Среди обретенных умений – фотографическая память, музыкальные способности, математический талант или умение рисовать. Встает любопытный вопрос: какой скрытый талант может таиться в вашем мозгу? Если его освободить, что произойдет? Возможно, вы сумеете читать рэп, как Канье Уэст, или танцевать, как Майкл Джексон? Заниматься математикой, как Мариам Мирзахани
[164], или рисовать природу, как Боб Росс
[165]?
Аналогичным образом существует любопытная связь между обретенными художественными способностями и некоторыми формами деменции, например болезнью Альцгеймера. По мере того как нейродегенеративное заболевание разрушает высшие функции мозга, у человека могут проявиться выдающиеся таланты в живописи. Еще одна параллель между появлением художественных способностей у людей с болезнью Альцгеймера и савантами – их сосредоточенность на своих способностях за счет социальных и языковых навыков. Такие случаи заставили некоторых специалистов предположить, что разрушение зон мозга, вовлеченных в аналитическое мышление и язык, позволило засиять скрытым творческим возможностям.
Нейробиолог Аллан Снайдер из Сиднейского университета в Австралии работает над неинвазивным методом временного успокаивания областей мозга с помощью слабых электрических сигналов, которые подаются через электроды на голове. После того как он подавлял активность той самой аналитической зоны мозга, которая уничтожена у людей с болезнью Альцгеймера, превратившихся вдруг в художников, его испытуемые стали лучше решать задачи, требующие творческого нестандартного мышления. (Мне жаль сообщать это Снайдеру, потратившему тысячи долларов на свое неврологическое оборудование, но я могу добиться такого же результата с помощью бутылки дешевого вина.) Так или иначе полученные результат привели Снайдера к мысли, что у всех нас есть способности савантов, но мозг намеренно их подавляет.
Мы далеки от понимания того, есть ли у каждого из нас свой маленький Человек дождя, заточенный в башне собственного мозга, и, если да, как высвободить эти с виду чудесные силы. Но с учетом редкости их появления и – часто – неприятных компенсаций, связанных с такими умениями, я бы пока не стал биться головой о стену в попытках включить их.
Почему мы забываем
В сериале «Аббатство Даунтон» дворецкий Карсон размышлял: «Суть жизни – это приобретение воспоминаний. В конце останутся только они». Наши воспоминания действительно самое ценное, что собирает наш разум, – не только по сентиментальным соображениям, но и по соображениям выживания. Мы не совсем понимаем, как формируются воспоминания, не говоря уже о том, как они вызываются (иногда спустя много лет после того, как они пылились на чердаке нашего мозга). Но мы знаем, что, какими бы иллюзорными ни казались воспоминания, они однозначно являются продуктом материального мозга.
Сейчас мы полагаем, что у памяти есть две стадии: кратковременная (рабочая) и долговременная (сохраняемая) память. Кратковременные воспоминания сохраняются временно, пока мозг не решит, что они достаточно важны для того, чтобы трансформировать их в постоянные (этот переход обычно происходит во сне). Повторение – один из способов создать долговременные воспоминания, и в результате этого процесса в мозге можно увидеть определенные структурные изменения. У водителей лондонских такси, умудрившихся запомнить лабиринт городских улиц, в гиппокампе есть фрагмент, который больше, чем у других людей. Профессиональные скрипачи (а также, возможно, мой сын и его приятели по компьютерным играм) обладают увеличенной зоной в коре, которая связана с координацией рук. Предполагается, что активные нейроны, возбуждающиеся во время такой деятельности, выделяют вещества, которые способствуют соединениям и, возможно, росту в окружающей области. Такое повторение «качает» мозг – своеобразная умственная форма Ханса и Франца
[166].
Когда нужно вызвать воспоминание, наш мозг не прокручивает его, как видеоролик на смартфоне. Мозг должен реконструировать воспоминание при каждом вызове. Такой процесс реконструкции объясняет, почему наша память несовершенна: ведь при каждом очередном воссоздании могут встраиваться различные детали. Вызов из памяти весьма похож на игру в испорченный телефон, когда дети сидят по кругу и шепчут на ухо короткую историю. Когда историю слышит последний ребенок, она нередко отличается от оригинала. Суть истории обычно остается той же самой, а вот детали меняются, иногда весьма существенно. Память уязвима к ловушкам, поэтому на встрече одноклассников люди часто спорят о деталях того дня, когда их в наказание оставили после уроков в библиотеке.
