– Да, и пытаться изменить это невозможно, поэтому пришлось подыграть. Несколько раз встречался с девушками, но у меня никогда на них не было такой же реакции, поэтому я просто… закрылся. Отказался об этом думать.
– А теперь?
– А теперь я сомневаюсь во всем. Все время. И это полностью твоя вина.
– Я совершенно не против, – сказал Холден. – Всеми возможными способами.
Расстояние в несколько футов между нами вдруг как будто уменьшилось, и воздух загустел. Его взгляд, обжигающе горячий под всем этим льдом, наблюдал за мной, обещая ответы. Мне нужно было только попросить…
Я оторвал от него взгляд и покачал головой.
– Уже слишком поздно.
– Почему?
– Потому что моя мама умирает.
Этикетка оторвалась и скрутилась в трубочку, совершенно целая. Я разорвал ее в клочья, а мое сердце разрывалось вместе с ней.
– Отец превратил свою мечту в мое будущее, а теперь он теряет любовь всей своей жизни. Моя карьера – единственное, что делает его счастливым. Возвращает ему то, что он потерял. Узнай он, что мне хочется другой жизни, это бы его уничтожило.
– Довольно затруднительное положение, – заметил Холден, хотя в его тоне не было насмешки. Только напряжение, как будто он тоже чувствовал эту тяжесть. – И как выглядит твоя другая жизнь?
– Ты сочтешь это глупым. Или банальным.
– А ты попробуй.
– Между игровыми сезонами я работаю в нашей семейной автомастерской. Мне хочется заниматься этим полный рабочий день и в конце концов взять на себя управление бизнесом и остаться в Санта-Крузе. Люблю этот город. Хочу свой дом и… создать семью. Как-нибудь.
Холден долго смотрел на меня, потом залпом допил остатки коктейля и, закрыв глаза, прижал бокал к рубашке.
У меня горели уши.
– Я же говорил тебе, что это банально.
– Вовсе нет. Просто… по-другому. Моя идеальная жизнь в световых годах от твоей.
– О, да? Что ж, теперь твоя очередь. Каков девиз твоей жизни?
– Несчастье, – ответил Холден. – Мертвая Зона. Отчаяние… Черт возьми, Стивен Кинг украл лучшие названия.
– Вот ублюдок, – усмехнулся я.
Холден приоткрыл один глаз и тяжело вздохнул.
– Если я собираюсь рассказать эту мрачную и удручающую трагедию, мне понадобится больше алкоголя. Тебе, наверное, тоже.
– Мне нормально.
– Ты уверен? У моей истории рейтинг R
[24]. Пограничная линия NC-17
[25].
– Полагаю, что мой был PG
[26]?
– Я бы дал тебе PG-13
[27].
Я рассмеялся.
– Отвали.
– Ты когда-нибудь делал минет женатому психиатру в лечебнице?
Я закашлялся.
– Эм… нет.
– Видишь? NC-17.
– Возьму еще пива.
Холден смешал еще один коктейль, а затем снова наполнил серебряную фляжку из кармана пальто водкой.
– Для подкрепления, – пояснил он.
Я наморщил лоб, наблюдая, как он прячет фляжку в карман.
– Сколько тебе лет?
– Восемнадцать будет в феврале. Но в плане выпивки я опережаю свой возраст. И всех в классе. Лучший алкаш года…
– Мне тоже в феврале восемнадцать, – сказал я. – Пятого. А у тебя?
– Двадцать девятого.
– Да ладно? Високосный год.
Холден кивнул.
– Три года из четырех моего дня рождения не существует. – Он бросил на меня многозначительный взгляд. – Вот и думай, что хочешь.
– Мне кажется, это даже круто.
– Думаю, что это Вселенная пытается исправить космическую ошибку. – Он понизил голос. – Бог свидетель, мои родители согласились бы.
Я хотел спросить, что он имел в виду, но Холден ткнул пальцем в ультрасовременную звуковую систему рядом с мини-баром. Пространство заполнила песня Cage the Elephant «Night Running», но вместо того, чтобы вернуться во внутренний дворик, Холден поманил меня в темноту дома.
– Что… – Я прочистил горло. – Что ты делаешь?
– Пора на разведку.
– Включи хотя бы свет.
– Никакого света, – отказался он со озорной ухмылкой. – В темноте всегда веселее.
Мы медленно пробирались мимо стульев и диванов, освещенные только лунным светом из огромных окон.
Я задел край стола, и Холден покосился на меня через плечо.
– Постарайся ничего не сносить по привычке.
Я ухмыльнулся.
– Я квотербек. Моя задача бросать.
Мы прошли через парадную гостиную и столовую и вошли в игровую комнату с бильярдным столом. Полдюжины шаров после заброшенной игры все еще лежали на зеленом фетре.
– К тому же, – сказал я, – если выброшу вазу из окна, разве ты ее не заменишь, как сделал это со столом у Блейлока?
Холден допил коктейль и поставил пустой бокал на книжную полку.
– Это оскорбляет ваши благородные чувства?
– Нет. Просто не люблю разбрасываться вещами.
– А я люблю. – Он взял кий и наклонился над столом, чтобы прицелиться. Из скрытых динамиков доносилась песня о тайнах и демонах.
– Зачем? – поинтересовался я. – Потому что у тебя их так много?
– Ага, и еще потому, что это деньги моих родителей, пока я не окончу школу. Когда они станут моими, я буду заботиться о них лучше.
– А их можно тратить, потому что?..
– Потому что пошли они к черту.
Он плавно, но сильно ударил по белому шару. Стук шаров нарушил относительную тишину. Шары срикошетили от бортиков и два упали в лузы.
– Они больше заботятся о деньгах, чем о моем счастье, – продолжил Холден, выражение его идеального лица было жестоким и холодным. – Я трачу их как можно больше и быстрее, но остаток все равно внушительный.
Он аккуратно забил еще один шар и протянул мне бильярдный кий. Я отмахнулся.
– Не фанат этой игры? – поинтересовался он.
– Не хочу оставлять отпечатки пальцев.
