После такого съезда существование новой церкви среди католицизма приняло вид исторической реальности. Ее организация, заявленная столь торжественно, словно требовала признания себя от своих противников, с которыми предчувствовала вероятность борьбы и у которых настойчиво требовала равноправия. Эта новая церковь сосредоточилась в Лангедоке, хотя ее проявления существовали и в других местах Франции. В графстве Невер, например, община Везеле грозила целиком отторгнуться от католицизма. В нее проникли выходцы из Юга; они приносили вместе с религией своей страны ее республиканское начало. Во главе их стоял Гуго де Сен-Пьер; у него происходили тайные собрания катаров, число которых возросло до того, что местный аббат мог лишиться даже своей светской власти. Заговорщики связались с графом и выхлопотали у него признание общины с политическим устройством южных республик. Они уже хотели провозгласить свержение аббата. Аббат пожаловался королю и папе. Граф за деньги отказался от своих намерений. Еретики и республиканцы были выданы; они были обличены в павликианской ереси и на допросах в 1167 году торжественно признали ее. Когда они были осуждены на смертную казнь, двое из них решились засвидетельствовать истину своего учения испытанием водой. Один из них выплыл, но при повторе испытания на другой день утонул. Остальные были сожжены.
В Шампани оставались прежние следы ереси. В Реймсе в нее были вовлечены и женщины. Одна девушка, встреченная на улице клириком, отказала его наглым предложениям, ссылаясь на то, что за такой поступок последовало бы вечное осуждение; это был предлог заподозрить ее в ереси. При допросе девушка указала на старуху, которая посвятила ее в учение катаров. Обе они были сожжены; толпа причислила их к мученикам Христовым.
В той же епархии, в пределах Фландрии, в городе Аррасе, также жгли еретиков (1182 г.). То же повторилось в Бонне, в Кельне (1163 г.), где один старец, вступая на костер, полный фанатизма и веры, благословляя своих друзей, говорил: «Будьте непреклонны в нашем учении; отныне вы мученики Христовы».
Из Кельна и Фландрии альбигойство проникло в центры Англии – в Лондон и Йорк. В Оксфорде Генрих II Плантагенет созвал собор против катаров
[156].
Перед королем и епископом Англии катары не скрывали своего учения. Повторились ломберские сцены. Герард, глава еретиков Оксфорда, по словам летописца, одолел католических ораторов. Последним оставалось лишь угрожать силой. В ответ они услышали от еретиков: «Блаженны изгнанные за правду, ибо их есть Царство Небесное. Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать и всячески неправедно злословить за Меня; Радуйтесь и веселитесь, ибо велика ваша награда на небесах: так гнали и пророков, бывших прежде вас».
Собор велел выжечь еретикам на лбах клейма; их выгнали из города палками. Они же, бичуемые, весело шли по улицам и пели громким голосом слова евангельские: «Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать и всячески неправедно злословить за Меня; Радуйтесь и веселитесь, ибо велика ваша награда на небесах». Всюду гонимые и преследуемые в Англии как прокаженные, они умирали от голода и жажды на чужой земле, не изменив своей вере.
Это было в то самое время, когда в Везеле проявилось религиозно-политическое движение и когда под Тулузой торжественно съезжалось духовенство богомильское, патаренское, альбигойское. Все это побуждает считать конец шестидесятых годов XII столетия началом полной самостоятельности новой церкви, к специальному и всестороннему изучению которой следует перейти именно с этого времени.
Догматика альбигойских дуалистов, крайних и умеренных. Их обряды, иерархия, нравы.
Отношение к ним вальденсов
Ознакомимся прежде с вероучением большинства альбигойцев, с их восточной ветвью, с догматикой религии дуалистов. Приступая к такому изучению, исследователь оказывается в несколько странном положении. Он должен судить о еретиках, об их обычаях, их учении со слов их противников. Оппозиция католицизму истолкована самыми страстными его адептами. До нас не дошло ни одного сочинения, написанного самими французскими катарами о своей вере, хотя мы знаем, что таковые существовали. Они принадлежали перу ученых, докторов своего дела, знакомых как с католической схоластикой, так и с философией древнегреческой и арабской. Нам известны только их имена. То были Петрик или Теодорих, бывший каноник неверский, Арнольд, плодовитый писатель провансальский (scriptor Velocissimus, по словам католиков), итальянец Джиованни де Луджио, строивший отчасти собственную систему. У провансальских катаров была обширная философская энциклопедия: Perpendiculum scientarium
[157], наконец, катехизис, гимны и молитвы на их национальном языке.
Все это было уничтожено отчасти самими еретиками и дотла сожжено инквизицией, допускавшей еще кое-где книги вальденсов, но беспощадной относительно катаров. Например, маркиз Монферрата в продолжение сорока лет собирал сочинения всех учителей и философов альбигойских и перед смертью велел сжечь все эти книги. Таким образом, непосредственным и единственным источником при изучении альбигойства являются обличения еретиков, написанные инквизиторами, источники памфлетного характера. Таковы латинские обличения Еврара (liber antihaeresis), Эрменгарда, Бернара, Алана, Стефана Бурбонского, фанатичного монаха Сернейской долины и историка альбигойских войн, Петра, дона Изарна. Все, перечисленное выше, написано во Франции. К этому списку следует добавить рукописи немца Экберта, испанца Луки Тюиского, миланца Бонакорсо, флорентийца Григория и особенно знаменитые сочинения Райнера Саккони из Пьяченцы (Summa de Catharis et Leonistis) и Монеты из Кремоны (adversus Catharos et Waldenses).
Все эти авторы были по преимуществу инквизиторами, производившими следствия над еретиками, и исключительно духовными лицами: епископами, аббатами, приорами и проповедниками. История рассудила так, что именно они должны предоставить науке данные для изучения системы своих заклятых врагов.
Канонические книги, принимаемые катарами, известны нам с их же слов. Замечено было, что славянские и французские катары отвергали Ветхий Завет. Новый Завет южане имели в провансальском переводе, сделанном, по всему вероятию, не с латинской вульгаты, а с греческого текста, если не со славянского кирилло-мефодиевского перевода. В еретических Евангелиях, ходивших в Италии и Провансе, были те же уклонения от латинского текста, какие встречаем в византийском и славянском. Так, например, Молитва Господня кончается у них словами, смысл которых «яко Твое есть царство, сила и слава во веки веков», чего нет в переводе святого Иеронима
[158]. Многим местам они придавали мистический смысл и, видимо, выводили учения не из Священного Писания, а, наоборот, Евангелием объясняли свою систему
[159].
