В докторской диссертации 1967 г. Сихаре говорит о том, что «среди исследователей, признающих влияние Востока на Мондриана через теософию, следует отдельно отметить Мишеля Сёфора, который писал о картинах Мондриана с 1930-х гг. Краткие, но ёмкие отрывки из работ Сёфора 1950-х гг. точно отражают его взгляды». Они заключаются в следующем:
Теософия… прежде всего была для Мондриана способом избавиться от родительского влияния…
Именно в теософии он нашёл освобождение от кальвинизма, в котором был воспитан…
Он долго и скрупулёзно изучал теософию
[1139].
Сегодня ведущим специалистом по Мондриану считается профессор Роберт Уэлш. Его статья «Мондриан и теософия» была написана для музея Гуггенхайма в Нью-Йорке, который в 1972 г. проводил выставку Пита Мондриана по случаю 100-летия с его рождения. Уэлш объясняет, что «идеи, имеющие отношение к его обсуждению… содержатся в бесчисленных текстах, лекциях и дискуссиях мадам Блаватской и её последователей… Однако для удобства и чтобы подчеркнуть его роль как источника других цитат, которой нередко пренебрегают, мы будем опираться исключительно на её монументальный, двухтомный труд „Разоблачённая Изида“, написанный в 1877 г.», поскольку известно, что Мондриан имел доступ к «Изиде» в переводе на голландский.
Рассматривая картины Мондриана с точки зрения теософии и эволюционного роста через реинкарнацию, Уэлш уделяет особое внимание картине под названием «Метаморфоз» и знаменитому триптиху «Эволюция»:
Эволюция есть не что иное, как основной тезис в космологической системе, созданной мадам Блаватской, который заменяет христианскую версию Сотворения и предлагает другое объяснение устройства мира. Эта космология аналогична индийской и другим подобным мифологиям, которые предполагают существование нескончаемого космического цикла сотворения, смерти и возрождения. Также у неё много общего с дарвиновской научной теорией эволюции. Единственной весомой ошибкой Дарвина, по мнению Блаватской, является то, что он счёл двигающей силой вселенной материю, а не дух. Согласно её мировоззрению, материя, хотя и является необходимым инструментом для взаимодействия с миром духовного, несомненно, уступает ему в степени важности.
Этот взгляд на эволюцию, говорит Уэлш, «пронизывает все теоретические сочинения Мондриана об искусстве». В его альбомах для эскизов с 1912-го по 1914 г., продолжает Уэлш, «он указывает на то, что теософская доктрина эволюции является решающим фактором в истории искусства… Коротко говоря, Мондриан выбрал темой своего монументального триптиха основную доктрину теософского учения».
Мондриан оценивает собственные достижения в письме к Мишелю Сёфору: «В своём деле я добился определённых успехов, но в сравнении с Великими Посвящёнными я ничто». Под Великими Посвящёнными он подразумевает цветы человечества, такие совершенные души, как Христос и Будда, которые стали таковыми спустя множество циклов перерождения. Мондриан, скорее всего, позаимствовал это выражение в книге с аналогичным названием, широко распространённой среди художников, композиторов и писателей. Опубликованная в 1889 г., эта книга пережила более двухсот изданий лишь на французском языке, а также была переведена на ряд европейских языков, включая английский. Её автор, Эдуард Шюре
[1140], был известным журналистом и музыкальным критиком, дружил с Вагнером, Ницше и другими знаменитыми современниками. Его имя часто упоминается в книгах об истории современного искусства. Шюре написал «Великих Посвящённых» под влиянием видения, пережитого во Флоренции: «Я вдруг увидел Свет, который струился от одного могущественного основателя религии к другому. Эти Великие Посвящённые, могучие личности, которых мы называем Рамой, Кришной, Гермесом, Моисеем, Орфеем, Пифагором, Платоном и Иисусом, появились передо мной в однородной группе»
[1141].
Когда в 1918 г. Мондриана спросили, пригодились ли ему сочинения бывшего теософа, Шёнмекера, он ответил отрицательно, добавив: «Я получил всё из „Тайной Доктрины“, а не от Шёнмекера, хотя он говорит всё то же самое»
[1142].
В книге «Оккультное в искусстве» британский историк-искусствовед Фред Геттингс описывает мастерскую Мондриана:
Мондриан был известен своей требовательностью к обустройству студий… Начиная с его первой мастерской на улице дю-Депар в Париже, с мастерских в Голландии, и заканчивая его последней студией на Восточной 59-й улице в Нью-Йорке, их внутреннее обустройство должно было повторять строгие геометрические композиции, которые преобладают в картинах художника и которые сделали его знаменитым… он настаивал на том, что элементы античности, которыми другие художники склонны засорять своё рабочее пространство, тем самым превращая его в «музей древнего искусства», в действительности мешают им поддерживать связь с современностью.
Ввиду этого особого внимания заслуживает тот факт, что Мондриан повесил одну большую фотографию на стену своей геометрически устроенной комнаты, рядом с прямоугольниками чистых тонов. Это был огромный портрет самой влиятельной оккультистки XIX в. Е. П. Блаватской
[1143].
Пауль Клее (1879–1940)
Пауль Клее также относится к числу основоположников современного искусства. В 1911 г. он работал с Кандинским в Мюнхене, когда последний совершил «скачок в абстракционизм». Но ещё до этого (примерно в 1902 г.) Клее придумал собственный стиль выражения подсознательного разума и фантазии в искусстве. Далее следуют выдержки из статьи профессора Роберта Ноттса «Пауль Клее и мистический центр», включённой в сборник материалов по современному искусству за 1987 г. Статья начинается с цитаты самого Клее: «Миссия художника заключается в том, чтобы как можно глубже проникнуть в то тайное место, где первобытная сила подпитывает эволюцию».
В одной из картин Клее изображён человеческий пупок, который символизирует этот тайный центр. Профессор Ноттс объясняет:
На холсте изображена таинственная фигура, которая держит в сомкнутых ладонях пылающий пупок, тот самый внутренний божественный свет, который источает всё мировое знание… Идея тайного центра имеет огромное значение в мистицизме. Известный мистик мадам Е. П. Блаватская, хорошо известная Клее и другим художникам, писала [в «Разоблачённой Изиде», т. 1, с. 39]:
«Древние считали, что астральная душа человека, его личное самосознание, помещается в пупе. В этом брамины были едины с Платоном и другими философами… Пуп рассматривали как „круг солнца“, местопребывание божественного внутреннего света. У парсов по сей день существует верование, что в пупах у адептов имеется пламя, которое освещает им всю тьму и раскрывает духовный мир».
