Вот почему в сопровождении тех немногих, кто продолжал верить, я отправилась к Холмсам и с помощью М∴ и его сил создала проекцию образов Джона Кинга и Кэти Кинг из астрального света, произвела явление материализации, тем самым заставив широкий круг спиритуалистов поверить, что эти явления были сотворены госпожой Холмс. Она сама ужасно испугалась, когда поняла, что это привидение было настоящим.
Совершила ли я ошибку? Человечество ещё не готово к пониманию философии Оккультной науки – пусть они сперва убедятся в том, что в мире есть незримые существа, будь то «духи» умерших людей или элементалы; и что в человеке есть скрытые силы, которые могут сделать его Богом на земле.
Когда меня не станет, люди, возможно, испытают признательность за мои бескорыстные стремления. Я дала слово помогать людям на пути к Истине, пока я жива, и я его сдержу. Пусть они оскорбляют и поносят меня. Пусть некоторые из них называют меня медиумом и спириткой, а другие мошенницей. Придёт день, когда грядущие поколения узнают меня лучше.
О несчастный, глупый, доверчивый, озлобленный мир!
М∴ дал указание основать Общество – тайное общество, подобное ложе Розенкрейцеров. Он обещал помочь.
Е.П.Б
[344].
По последнему предложению можно заключить, что записка была написана незадолго до сентября 1875 г., когда было впервые объявлено о формировании ТО. Какое-то время учения оставались тайными из-за искажений и насмешек, возникавших, когда журналистам и противникам этого направления становилось что-то известно
[345].
Так кем же являлся вышеупомянутый Джон Кинг? Поскольку Блаватской наказали скрывать, что происходящие в её присутствии явления были её творением, ей следовало отнести их на счёт кого-либо другого. Выбор пал на Джона Кинга, имя которого было широко известно в спиритических кругах. Олькотт, уже в то время убеждённый спиритуалист, был доволен этим объяснением. Он комментирует: «Разве младенцев не кормят молоком?.. Разве меня сперва не заставили поверить, что я взаимодействую с бесплотными духами; разве тот, кто занимался стуками, написанием писем и материализацией форм, не скрывался под псевдонимом Джона Кинга?» Блаватская использовала это имя, говоря о своих Учителях и их посланниках. «Мало-помалу, – добавляет Олькотт, – Е. П. Блаватская поведала мне о существовании восточных адептов и их способностях и путём разнообразных явлений доказала собственное умение управлять силами природы, которое до тех пор приписывали Джону Кингу»
[346].
В это же время она начала обучать Олькотта эзотерической философии и метафизике. Она писала ему: «Мне поручили трудное и опасное задание, Генри, попытаться научить Вас, полагаясь на свой скудный, хромающий английский. Они, очевидно, придерживаются высокого мнения о вашей интуиции, ведь, откровенно говоря, я мало верю в силу собственного красноречия и умения понятно объяснять. Вы ведь понимаете, друг мой? Что ж, продолжу, как могу…»
[347].
Олькотт был не единственным, кого Блаватская обучала лично. В «Тайной Доктрине» (1: xviii-xix) она упоминает о том, что «значительная часть философии», изложенной ею позже во время поездки в Индию, «преподавалась в Америке ещё до публикации „Разоблачённой Изиды“ двум европейцам и моему коллеге, полковнику Г. С. Олькотту». Одним из этих европейцев был Уильям К. Джадж, другим мог оказаться судебный адвокат К. К. Мейси, который прибыл на некоторое время из Лондона.
* * *
После сеансов с участием супругов Холмс Блаватская много месяцев провела в Филадельфии. За это время она вышла замуж за Михаила Бетанелли, грузина родом с Кавказа; её первого мужа, по всем сведениям, уже не было в живых
[348]. Олькотт рассказывает эту историю:
Одно из моих писем из Читтендена, опубликованных в «Дэйли Грэфик», заинтересовало этого господина Б. – русского подданного – и сподвигло его написать мне из Филадельфии
[349] и выразить сильное желание встретиться с моей коллегой, дабы поговорить о спиритуализме. Поскольку она не возражала, он приехал в Нью-Йорк в конце 1875 г. [на самом деле в 1874 г.], и они встретились. Оказалось, он сразу же испытал чувство глубокого восхищения, которое моментально выразил в личной беседе и позже, в письмах, адресованных ей и мне. Видя его серьёзные намерения, она постоянно давала ему отпор, раздражённая его настойчивостью. Однако этим она вызвала ещё более преданное обожание, и в конце концов он пообещал свести счёты с жизнью, если она не согласится выйти за него… Он уверял, что не просит ничего, кроме удовольствия опекать её, что испытывает исключительно самозабвенное благоговение перед её мощным интеллектом, и обещал не посягать на привилегии супружеской жизни. Он с таким упорством осаждал её, что она – как мне казалось, в минуту безумия – наконец согласилась поверить ему на слово и стать его женой; но с оговоркой, что она сохранит собственное имя и полную свободу от всех дисциплинарных ограничений…
Неизбежным результатом стало расставание этих двух несчастных людей спустя несколько месяцев совместной жизни. Супруг позабыл свои клятвы в бескорыстии… она оставила его и более не вернулась.
Бетанелли подал на развод, ссылаясь на уход жены, и их брак был расторгнут. Через несколько лет его дела пошли плохо, и он вернулся в Грузию
[350].
Олькотт говорил, что в период замужества «почти всё своё время Блаватская уделяла написанию статей для периодических изданий, сперва о западном спиритуализме, а впоследствии об оккультизме на Востоке»
[351]. Она не перестала работать, даже когда серьёзно заболела из-за травмы ноги, полученной в начале года во время падения на тротуар. Волнуясь, Бетанелли писал генералу Липпитту: «Доктор Пэнкост, который навещал и лечил её, сдался, сказав, что не в силах ничего сделать с надвигающимся параличом, и, хуже того, может потребоваться ампутация ноги. Я не знаю, что делать. И, представьте себе, будучи так серьёзно больна, она продолжает непрерывно писать, работать и вести переписку, тогда как доктор советовал ей отдыхать и не напрягать мозг. Я уверен, что болезнь отчасти вызвана её невниманием к самой себе и чересчур усердной работой. Помогая другим, она не хочет помочь себе даже вылечить ногу»
[352].
