Хайраф выражает сомнение в существовании, в Англии или ещё где-либо, того, что мы называем колледжами для неофитов этой Тайной Науки. По собственному опыту могу сказать, что подобные места существуют на Востоке – в Индии, Малайзии и других странах…
Истинная, полноценная восточная Каббала, какой она была в первые века человечества, подвластна лишь нескольким восточным философам; но о том, где они, кто они, мне не известно… Единственное, что я могу сказать, они существуют, и местонахождение их Братства никогда не будет раскрыто другим странам до тех пор, пока человечество не пробудится от духовной летаргии и не откроет незрячие глаза навстречу ослепительному свету Истины
[361].
Олькотт отметил, что в то время, когда весь западный мир был увлечён феноменальным появлением современной науки, люди с удивлением узнавали о том, что существовали древние науки и люди, познавшие тайны мира, в котором они жили.
Позже последовали другие статьи Е. П. Блаватской о восточном оккультизме. Некий писатель заметил:
Спиритуалисты 1875 г. ничего не знали об этих вопросах; достаточно перевернуть страницы журналов, посвящённых спиритическим явлениям и религии, чтобы обнаружить разительный контраст между философским рвением госпожи Блаватской и психическими фантазиями традиционного спиритуализма… Двадцать семь лет спиритических сеансов не принесли существенного прогресса, лишь огромные накопления тривиальных психических посланий, не имеющих особой ценности, за исключением чудесного способа их передачи
[362].
Из пяти членов Хайрафа трое – Айвинс, Хинрих и Робинсон (до своей ранней смерти) – продолжили общение с Блаватской. В 1912 г. в разговоре с их общим другом Айвинс отзывался о ней как о «чудесной женщине, которая, в общем и целом, достигла наибольших высот в сравнении со всеми женщинами, которых он когда-либо встречал. Он сожалел о её решении посвятить свою жизнь созданию общества и считал, что, если бы она занималась исключительно писательской деятельностью, то снискала бы славу и жила бы куда более спокойной жизнью. Он признавал, что она обладает психическими способностями неимоверной величины, но думал, что она могла бы применить свои таланты в сфере литературы, а не ехать в Индию, чтобы преподавать там религию… Он видел слишком много сотворённых ею явлений, чтобы сомневаться в её величайшем даре в этой области. Он критиковал лишь её лишённое здравого смысла решение взяться за неблагодарную задачу убеждать людей в существовании других миров»
[363].
Если бы Блаватская последовала его совету, её жизнь и вправду была бы более размеренной, и она нажила бы меньше врагов, в особенности среди спиритуалистов; ведь, когда она начала открыто писать об опасностях медиумизма, спиритические газеты развернули против неё чрезвычайно мстительную кампанию травли, которая продлилась не один год. После её смерти в 1891 г. «Религиозно-философский журнал» написал, что «как моральный урод она не имеет равных среди женщин в этой стране. Сомнительные подделки, потворствовавшие её любви к обману и честолюбию и покрывавшие её пороки, закончились вместе с её смертью»
[364].
Весной 1875 г. Блаватская оставила в своём альбоме заметку следующего содержания:
Приказано начать рассказывать людям правду о явлениях и их проводниках. Близится начало моего мученичества! Все спиритуалисты будут против меня вдобавок к христианам и скептикам! О, М∴, да свершится воля твоя!
В марте 1876 г. Блаватская написала жене профессора Корсона, Кэролайн, о клевете, исходящей от «моих злейших врагов, спиритуалистов и медиумов… которые пойдут на любую подлость и низость… Я буду лишь счастлива, если, потеряв своё доброе имя, спасу миллионы людей, которые сейчас находятся в заблуждении, думая, что все духи, с которыми они общаются, являются ангелами чистоты, бесплотными сущностями… Истина выходит на свет медленно, очень медленно; но невозможно держать свет под спудом»
[365].
Глава 6
Прибытие нового соратника
Вскоре после возвращения Генри Стила Олькотта и Е. П. Блаватской летом 1875 г. (в июле или августе) в Нью-Йорк на сцене появился ещё один будущий сооснователь Теософского общества. Это был 24-летний выходец из Ирландии Уильям К. Джадж. Он прочитал «Людей из другого мира» Олькотта (серию статей о феноменах Эдди, опубликованных в журнале «Дэйли Грэфик») и, написав их автору, получил приглашение посетить Блаватскую в её доме по адресу Ирвинг Плэйс, 46
[366]. Впоследствии именно он способствовал росту популярности Теософского общества в Америке.
Джадж находился в тесном контакте с дублинскими теософами и прослыл среди них героем. С дублинским ТО главным образом ассоциировались Уильям Батлер Йейтс и Джордж Рассел, основные лидеры Ирландского Литературного Возрождения
[367]. В своём произведении «Улисс» Джеймс Джойс говорит о всеобщем расположении к «Джаджу, самому достойному из всех римлян»
[368]. Через много лет после его смерти Рассел написал: «Джадж был самым впечатляющим человеком из тех, кого я когда-либо встречал, не из-за какого-нибудь чувства собственного достоинства, а просто оттого, каким он был на самом деле»
[369].
