Впоследствии братья-теософы, познакомившие Ганди с «Гитой», взяли его с собой в Ложу Блаватской, где он был представлен самой Елене Петровне и миссис Безант
[506]. Он говорил: «Я помню, как по настоянию братьев прочитал „Ключ к теософии“ мадам Блаватской
[507]. Это сочинение пробудило во мне желание читать книги об индуизме и вывело меня из заблуждения, навязанного миссионерами, якобы индуизм полон предрассудков»
[508].
Встреча Ганди с Блаватской состоялась в ноябре 1889 г. Тогда он не вступил в ТО, объясняя это тем, что «со своими скудными познаниями о собственной религии… не хотел принадлежать к какой-либо религиозной организации». Однако по истечении полутора лет, 26 марта 1891 г., он стал членом-корреспондентом Ложи Блаватской
[509]. Три месяца спустя, 12 июня, он возвратился в Индию.
Когда в 1893 г. Ганди поехал в Южную Африку, у него завязалось близкое общение с теософами в отделении Общества в Йоханнесбурге: «Каждый день я подолгу беседовал с ними о религии. Они устраивали совместные чтения теософских произведений, а порой мне удавалось попасть на их собрания»
[510]. В 1895 г. он написал: «Я собираюсь распространять как можно больше сведений о теософии»
[511].
Джавахарлал Неру тоже был членом ТО и, подобно Ганди, заинтересовался великими индийскими писаниями после знакомства с теософами. В автобиографии «К свободе» он рассказывает о том, как в возрасте 11 лет ощутил на себе влияние своего нового домашнего учителя Фердинанда Брукса:
Он привнёс в мою жизнь новое веяние, которое на долгое время всецело захватило меня. Это была теософия. В его комнатах каждую неделю проводились заседания теософов, на которых я присутствовал, исподволь впитывая теософские постулаты и идеи. Я был свидетелем споров о метафизике и дискуссий о реинкарнации, астральных и других сверхъестественных телах, аурах, доктрине кармы, в которых они ссылались не только на большие труды мадам Блаватской и других теософов, но и на индийские писания, буддистскую Дхаммападу, сочинения Пифагора, Апполония Тианского и многих других философов и мистиков. Я не понимал большей части этих рассуждений, но они звучали так загадочно и привлекательно, что казались мне ключом к тайнам вселенной. Тогда я впервые осознанно задумался о религиях и других мирах. Особенно возвысился в моих глазах индуизм; но не его ритуальная или церемониальная часть, а его великие книги, «Упанишады» и «Бахавад-Гита»… Я стал членом теософского общества в возрасте 13 лет, и мою церемонию посвящения проводила лично миссис Безант… Без сомнения, годы, проведённые рядом с Ф. Т. Бруксом, произвели на меня глубокое впечатление, и я чувствую себя обязанным ему и теософии
[512].
В 1983 г. дочь Неру, премьер-министр Индира Ганди, читала лекцию об Анни Безант в адьярском Теософском обществе. Она заметила:
Теософское общество – это содружество искателей. Всем известен его вклад в возрождение политики и культуры Индии. Мягкая сила, свойственная стремлению к истине, помогла ему выдержать неприятие и ошибочное толкование в его ранние годы. Может быть, именно этим оно и привлекло моего отца… и, вероятно, посыл теософии во многом перекликался с его универсализмом, его почтением к разным верам и отвращением ко всякого рода фанатизму
[513].
Чувство универсализма, культивируемое теософией, способствует осуществлению её основной цели – наступлению всеобщего братства. В статье «Наши три цели» («Люцифер», сентябрь, 1889 г.) Е. П. Блаватская рассказывает о том, насколько общество успело продвинуться в достижении этих целей в Индии:
Когда в феврале 1879 г. мы прибыли в Индию, между расами и сектами на полуострове отсутствовало единение. У них не было ни общих государственных интересов, ни намерения выстроить взаимоотношения между разными направлениями древнего индуизма, а также между представителями индуизма и ислама, джайнизма, буддизма и зороастризма…
С тех пор прошло 10 лет, и что же мы видим?.. В одной только Индии возникли 125 отделений нашего Общества, каждое из них – ядро идеи всеобщего братства, центр религиозного и общественного единения… О росте этого благожелательного чувства среди населения свидетельствуют следующие факты: во-первых, беспрецедентное собрание представителей различных рас, каст и сект на ежегодных конвенциях Теософского общества
[514]; во-вторых, стремительное увеличение объёмов теософской литературы, проповедующей наши альтруистские взгляды в различных периодических изданиях на нескольких языках [местного населения], и резкое сокращение межконфессиональных разногласий.
Деятельность теософского движения в Индии помогла в некоторой степени преодолеть предрассудки между британским правительством и коренными жителями. Олькотт приводит этому пример:
4 марта [1880 г.] одна европейская дама из северной Индии, жена высокопоставленного военнослужащего, была принята в Общество. Этот факт я упоминаю лишь для того, чтобы воскресить в памяти обстоятельства, демонстрирующие полнейшее отсутствие социальных контактов между двумя расами. По окончании церемонии посвящения я попросил нескольких из наших умнейших членов, парсов и индусов, сказать слова приветствия и расположения, которые эта дама могла бы передать нашим коллегам в Лондоне. Все они выступили с изысканными, лаконичными речами на превосходном английском. Миссис М. призналась, что немало удивлена и рада встретить таких образованных людей среди местного населения. За 80 лет жизни в Индии она не разговаривала ни с одним индусом, кроме своих слуг! А между тем она была женой старшего офицера!
[515]
