Решением организационных вопросов, связанных с изданием журнала «Теософист», стал заниматься Дамодар К. Маваланкар, который совсем недавно вступил в ТО. Он же был и частым автором статей, публикуемых на его страницах. Прочитав «Разоблачённую Изиду», он был так впечатлён, что посетил штаб-квартиру Общества в Бомбее, чтобы засвидетельствовать своё почтение её автору. Сын состоятельного брамина, Дамодар вскоре отказался от своей касты, а затем и от дохода в 50 000 рупий, когда его семья потребовала, чтобы он отрёкся от теософии
[533].
Олькотт пишет:
Когда Дамодар вступил в ТО, в Индии был сезон дождей, и бедный мальчик приходил повидаться с нами по вечерам, одетый в белый резиновый плащ и гамаши, белую шляпу с отворотами, с фонарём в руке. С кончика его длинного носа стекала вода. Он был худ, как Сара Бернар, с впалыми щеками. Ноги его – по выражению Е. П. Блаватской – похожи на два графитовых карандаша. Принимая во внимание его наружность, трудно было ожидать, что он станет Махатмой или хотя бы на тысячу миль приблизится к истинному ашраму. Но его внешность оказалась так же обманчива, как и у многих других членов общества, которые, как нам тогда ошибочно казалось, превосходили его духовно…
В детстве, когда Дамодар заболел лихорадкой и при смерти метался в бреду, ему привиделось, будто к нему подошёл благосклонный мудрец, взял его за руку и сказал, что он не умрёт, а останется жить ради важной работы. После встречи с Блаватской внутреннее зрение Дамодара постепенно раскрылось, и в том, кого мы называем К.Х., он узнал гостя, пришедшего в тот критический момент. Это ещё сильнее укрепило его преданность нашей цели…
[534]
Дамодар К. Маваланкар, (1857 —?)
Прочитав «Изиду» и вступив в ТО, Дамодар написал:
Не будет преувеличением сказать, что я стал по-настоящему живым только за последние несколько месяцев; ведь между жизнью, какой я её вижу сейчас, и той, которая была раньше, лежит необозримая пропасть… Все мои стремления сводились к новым заминдари
[535], социальному положению и удовлетворению капризов и страстей…
Изучив теософию, я увидел в новом свете мою страну, мою религию, мой долг. Я стал куда лучшим индуистом, чем когда-либо был. Мои братья-парсы также говорили мне, что вступление в теософское общество сделало их лучшими зороастрийцами. Я видел, как буддисты писали Обществу, что благодаря изучению теософии они стали больше ценить свою религию. Следовательно, эта наука заставляет каждого человека сильнее уважать собственную веру. Она даёт ему ви́дение, которое позволяет проникнуть сквозь мёртвую букву и ясно узреть дух… Если рассматривать все религии в общепринятом смысле, может показаться, что они совершенно противоположны друг другу в различных аспектах, и не существует двух верований, схожих в своих взглядах… Однако должна быть общая почва, на которой зиждутся все религиозные системы. И почва эта, которая является основой всему, зовётся истиной
[536].
Дамодар был первым, кто использовал в теософской терминологии слово «махатма», обозначая им гималайских адептов. Ранее их было принято называть Братьями. Но сам термин «махатма» придумал не он, так называли мудрецов в древней Индии
[537]. В статье Блаватской «Махатмы и чела» («Теософист», июль, 1884 г.) дано следующее определение термина:
Махатма – это человек, путём особых тренировок и обучения развивший в себе высшие способности и приобретший духовные познания, которых всё остальное человечество сможет достичь лишь спустя бесчисленное множество реинкарнаций в процессе космической эволюции, если, конечно, оно не пойдёт против целей Природы и не придёт таким образом к собственному уничтожению.
Глава 4
Путешествия на север
Дамодар переселился в бомбейскую штаб-квартиру ТО и с этого времени жил с Е. П. Блаватской и Олькоттом. В декабре 1879 г. он вместе с ними отправился во вторую поездку на север, где они познакомились с Альфредом Перси Синнеттом и его женой Пейшенс. В последующие годы супруги сыграют немалую роль в деятельности движения. Синнетт был редактором одной из ведущих газет Индии, «Пионер», которая считалась рупором правительства.
«Через девять дней после прибытия в Бомбей», – сообщает Олькотт, – от Синнетта пришло письмо, в котором он выразил «желание познакомиться с Е. П. Блаватской и со мной, если мы вдруг окажемся на севере страны, и готовность опубликовать интересные факты о нашей миссии в Индии. Наряду с остальной индийской прессой „Пионер“ отметил наше прибытие». Синнетт добавил, что интересуется оккультизмом, поскольку хочет понять законы, лежащие в основе удивительных феноменов, свидетелем которых он однажды стал в Лондоне. Объяснения, которые он получил тогда, были «беспорядочной смесью утверждений и предположений»
[538].
В то время Синнетты проживали в Аллахабаде, зимней столице наместника короны и его правительства. Теософы прибыли туда четвёртого декабря и остались там почти на две недели. Это был их первый опыт близкого общения с британским правительством. Олькотт пишет:
Миссис Синнетт приняла нас с очаровательным радушием, и не успела она сказать и десятка предложений, как мы уже знали, что нашли в её лице бесценного друга. В тот день среди гостей были судья Верховного суда и министр народного просвещения. Миссис Элис Гордон появилась седьмого числа, проделав долгий путь ради того, чтобы увидеть Е. П. Блаватскую. Так, мало-помалу мы познакомились с большинством местных англо-индийцев, которых стоило знать по причине их образованности и широты взглядов. Некоторые из них очень располагали к себе, но никто не притягивал нас так сильно, как чета Синнеттов и миссис Гордон, ошеломлявшая цветущей красотой и блистательным умом… Этикет англо-индийского общества строго предписывает, что новоприбывшие обязаны приглашать к себе постоянных жителей, но, поскольку Е. П. Блаватская никого к себе не звала, жаждущим с ней познакомиться приходилось нарушать традиции и самим навещать её тогда, когда им этого хотелось
[539].
Пейшенс Синнетт (?-1908)
