77 Элгин-Кресент, Ноттинг-Хилл, В.,
7 октября
[662].
Здесь следует упомянуть, что ранее в мае, когда Е. П. Блаватская всё ещё находилась в Париже, её предупредили, что мадам Куломб в Адьяре распространяет слухи о том, что Блаватская якобы писала ей компрометирующие письма. Об этом Елена Петровна рассказывает в письме к Синнетту:
…Когда я была в Париже, мне пришло письмо от Субба Роу, в котором он просил меня постараться вспомнить, писала ли я когда-нибудь компрометирующие меня письма мадам Куломб. И если так, то лучше выкупить их у неё любой ценой, чем позволить ей уничтожить меня и, возможно, ТО. Я ответила ему (май 1884), что никогда не писала ничего, чего бы не хотела увидеть в газетах; что она лжёт и может делать всё, что ей угодно
[663].
По этому случаю она написала Олькотту: «Была бы я настолько глупа», чтобы писать подобные письма Куломбам «я бы ни за что не поехала в Европу; перевернула бы рай и ад, лишь бы не позволить Комитету по управлению выгнать их; я бы вернулась домой при первом признаке опасности»
[664].
Мисс Арундейл вспоминает:
В конце сентября мадам Блаватская снова приехала к нам ненадолго, затем заехала к супругам Оукли, перед тем как вся компания отправилась в Индию. Она была очень подавлена и нездорова, измучена тяготами, через которые ей пришлось пройти. В письме, написанном мне тогда, перед самым отъездом из Эльберфельда, она говорит: «Я отказалась от должности секретаря-корреспондента Общества: я прилюдно оборвала связь с ним; поскольку думаю, что, стоя во главе Общества, я всегда буду мишенью для обстрела, под который будет попадать и Общество… Сердце моё – если оно ещё осталось у меня – разбито этим шагом. Но я должна пожертвовать собой во благо Общества. Цель важнее отдельных людей»
[665].
Глава 12
Дело Куломбов-Ходжсона
Хотя доклад Ходжсона для Общества психических исследований был опубликован лишь в декабре 1885 г., он в основном поддерживает обвинения Куломбов имевшие место в 1884 г., поэтому их следует рассматривать вместе. Однако детального разбора не требуется, поскольку через 100 лет, в 1986 г., ОПИ выпустило пресс-релиз, в котором утверждалось, что «разоблачение» оккультистки русского происхождения мадам Е. П. Блаватской, произведённое ОПИ в 1885 г., вызывает серьёзные сомнения. Также «в „Журнале“ ОПИ (т. 54, апрель 1986 г.) была опубликована убедительная критика доклада 1885 г.», автором которой являлся доктор Вернон Харрисон, член ОПИ с многолетним стажем.
Вот отрывок из пресс-релиза:
В отчёте рассматривались две группы спорных писем. Одна группа, предоставленная двумя уволенными наёмными работниками Теософского общества из индийской штаб-квартиры, была предположительно написана рукой госпожи Блаватской и уличала её в мошеннических психических феноменах. Письма другой группы были якобы написаны в поддержку Теософского общества членами восточного братства, известными широкой публике под названием Махатмы. Профессор Ходжсон признал подлинность первой группы, но утверждал, что письма Махатм были сфабрикованы госпожой Блаватской и её сообщниками. Профессор Харрисон
[666], напротив, утверждает, что подложными являются компрометирующие письма, которые были составлены бывшими работниками из чувства мести; тогда как основная часть писем Махатм, ныне хранящаяся в Британской библиотеке, написана почерком, который не может принадлежать госпоже Блаватской, даже если предположить, что она пыталась его изменить.
С подробным анализом почерка, проведённым профессором Харрисоном, можно ознакомиться, прочитав его объёмистый доклад. Аргументы Ходжсона касаемо подлинности почерка Е. П. Блаватской были так «слабы, предвзяты и запутаны, что с тем же успехом могли свидетельствовать о том, что она написала „Гекльберри Финна“, или что автором „Тайной Доктрины“ был президент Эйзенхауэр»
[667].
Заключение Харрисона о том, что Блаватская не писала письма Махатм, было подтверждено исследованиями трёх независимых экспертов. Далее в этой главе приводятся основные сведения о деле Куломбов-Ходжсона.
* * *
В начале 1884 г., перед тем как отплыть из Индии в Европу, Елена Петровна нанесла визит принцу Харисингхджи в Вареле в сопровождении Мохини, доктора Гартмана и Эммы Куломб, которая попросила взять её с собой. Ранее Куломб безуспешно пыталась получить от этого богатого раджи две тысячи рупий и надеялась, что на этот раз её цель будет достигнута. Узнав о последней попытке, Елена Петровна сделала ей выговор, в ответ на что Куломб рассвирепела и поклялась отомстить: «Я не прощу её до конца моих дней и причиню ей столько боли, сколько смогу»
[668].
Поэтому для Е. П. Блаватской не было неожиданностью то, что Куломб питала к ней недобрые чувства. Она писала об этом Синнетту:
Свои предательские планы она начала строить ещё в 1880 г., с первого дня, когда они с мужем появились в Бомбее [штаб-квартире ТО], босые, голодные, без гроша за душой. Она пыталась продать мои секреты преп. Боуэну из «Бомбей Гардиан» в июле 1880 г. и в итоге продала их преп. Паттерсону в мае 1885-го… Так на что мне жаловаться? Разве Учитель не предоставил мне выбирать – последовать наставлениям Будды, который предписывает нам накормить даже умирающую от голода змею, презрев страх, что она обовьётся вокруг кормящей её руки и укусит; или столкнуться с кармой, которая непременно настигнет того, кто отворачивается от пороков и мучений и обделяет помощью страдальца или грешника
[669].
Ещё до отъезда в Европу Куломб попросила Елену Петровну ограничить доступ в её комнаты всем, кроме неё и её мужа, дабы защитить их от ущерба. Когда же Е. П. Блаватская возразила, что уже разрешила доктору Гартману пользоваться её библиотекой, Эмма разволновалась и настояла на том, что, если ему или кому-либо ещё будет позволено проходить в комнаты, она «не отвечает» за то, что может случиться. Тогда Елена Петровна уступила её требованиям.
