– Пока еще нет.
– Что, черт возьми, случилось? – Волосы Джареда стояли дыбом; казалось, будто они гневно грозили мне маленькими кулачками. И у него появился новый визор – у него и Аннали, милые маленькие очки с оголовьем «Акустическое погружение™» 6.0s. Наверное, теперь это новая стандартная модель, чтобы крошки не дергались из-за того, что война уже у самой их двери, выстукивает марш смерти. – Сперва нам говорят, что ты в больнице, и все твердят, что ты герой. А на следующий день – бам! Исчез, словно бесплатные пробники «Даймас™» в фирменном магазине. – Вот почему Джаред был так хорош в своем деле: вся его жизнь была посвящена продуктам Кранч Юнайтед, барахлу от Кранч Юнайтед, гаджетам от Кранч Юнайтед. – Ну а потом, сразу после этого, все рассказывают о тебе безумные истории. Говорят, что ты террорист, мужик.
Вмешалась Аннали.
– А после того, как Бернхем попал в реабилитацию…
– Он не ложился на реабилитацию, – сказал я им. – Это всего лишь история, придуманная для пиара.
– Что ты такое говоришь? – начала Аннали.
– Нет времени объяснять. Но у меня неприятности.
– Еще бы, шакра, – отозвался Джаред.
Лицо Аннали исказило выражение беспокойства.
– Где ты сейчас?
– Я добрался до Сан-Франциско, – сказал я. – Пытаюсь перекричать шум военной базы «Лагуна-Хонда».
– Сан-Франциско? – Голос Джареда едва не вывел из строя мои колонки, и мне пришлось убавить громкость. – Ты ведь это несерьезно?
Я кивнул.
– Меня подставили, – сказал я. – Президент Бернхем использовал меня для отвлечения внимания, а я попался на крючок.
– Не понимаю, – сказала Аннали.
– И не надо понимать, – ответил я. – Тебе просто нужно поверить, что я невиновен. Ты ведь не думаешь, что я виновен, правда?
На долю секунды воцарилась тишина, но я был уверен, что это связано с задержкой в трансляции. Вероятно, данные с трудом проходили через многочисленные уровни шифрования.
– Конечно, нет, – уверенно сказал Джаред. – И мы хотим тебе помочь.
– Где именно ты находишься? – спросила Аннали.
– Я же сказал. Я недалеко от «Лагуна-Хонды». И, что самое главное, я должен выбраться отсюда, – сказал я. – Только вот у меня нет ни денег, ни оружия, ни идей.
– Ну, – сказал Джаред, – похоже, ты нисколько не изменился. – Я чувствовал себя так, будто не улыбался уже много лет. А теперь вот улыбнулся.
Аннали повернулась к Джареду.
– Как ты вообще можешь даже думать сейчас о том, чтобы шутить? Наш друг застрял по самое не балуй в одном из самых опасных мест на континенте…
– Что, по-твоему, мне делать? Плакать? К тому же для него везде опасное место…
– Вот именно! Так что, вместо того чтобы впустую трепаться, может, попытаешься ему помочь?..
– А, значит, так ты ему помогаешь? Прости, должно быть, я пропустил ту часть, где ты взмахнула волшебной палочкой…
– Ладно, ребята, не ссорьтесь, – сказал я, прежде чем Аннали успела еще раз задеть Джареда. Напряжение передавалось даже через информационный поток. – Ты же знаешь, что Джареду больше нельзя допускать потерю мозговых клеток во время чихания.
Это была наша старая шутка, глупая шутка, которая всегда заставляла Джареда смеяться.
Вот только сейчас он не смеялся. Он поморщился.
Странное чувство щекотало мне спину. Я почуял что-то неладное.
– Ты уже не чихаешь, – сказал я. Я только сейчас это заметил. – Ты ведь ни разу не чихнул.
И мне снова показалось, что он поморщился, хотя трудно было сказать наверняка. Шифрование вытворяло с каналом забавные штуки.
– Он вживил себе иммуноимплантат, – сказала Аннали, прежде чем Джаред успел заговорить. Джаред опустил глаза, пытаясь рассмотреть что-то у себя на коленях. – У него даже крапивницы больше нет. Покажи ему. Покажи, – повторяла она, и Джаред поднял руку, чтобы показать мне свою чистую кожу. Но было не похоже, что он этому рад.
Щекотка сменилась мурашками, и те поползли по моей грудной клетке.
– Иммунотерапия, – повторил я. Я надеялся, что они спишут напряжение в моем голосе на сильную реверберацию. – Ого. Где же ты достал столько бабла?
Теперь поморщилась Аннали, и на этот раз я был уверен, что это не дефект картинки.
Джаред ответил:
– Просто играл в лотерею, – сказал он. – На акции компании. Ну, знаешь, для поддержания боевого духа.
– Ты скромничаешь, – сказала Аннали. По какой-то причине она пристально посмотрела на него. – В мае он привел новых клиентов, больше всех в своем отделе.
Вполне возможно. «Кранч» иногда устраивал лотереи, и компания действительно предоставляла кредиты трудягам, которые работали усердней остальных. Джаред уже выигрывал кучу халявы из фирменного магазина, право на несколько опозданий, даже новую униформу. Дешевую фигню. Тупую фигню. Бонусы и всякий шлак. Но Джаред всегда был чертовски горд собой.
Потому что посвятил всю свою жизнь Кранч Юнайтед.
Сам того не желая, я начал высматривать мелочи, которые раньше не замечал или игнорировал. Эти визоры – сколько же они стоят? Я в жизни не слышал, чтобы для всех крошек проводили такой апгрейд.
Эта комната, в которой они находились, – где же она располагалась? Это точно была не каморка из трущобного городка. Не было подтеков от воды на стенах или проводов, свисающих из дыр в потолке, словно флаги. Не было никаких окон, заклеенных антиураганной лентой и завешанных полотенцами стандартного образца. Там вообще не было никаких окон.
Сперва я принял это помещение за один из подземных гаражей, только вот освещение было совсем не таким. Свет был слишком идеальным. Свет был насыщенно-ярким и флуоресцентным, радостным, словно удар восклицательным знаком по морде, словно листовка Кадровой службы, сброшенная с воздуха военными. В этом свете Аннали сияла так, что казалось, будто она светится.
И тут я увидел: она вся действительно светилась.
В промежутке между ударами моего сердца, что длился уже целую вечность, я попал в объятия маленькой смерти.
– Мы хотим помочь тебе, – сказала Аннали, и когда она подалась вперед, я увидел, как крошечные микрогранулы золота, вживленные в ее кожу, вспыхнули и заблестели. Она всегда хотела иметь дермаминеральную кожу, с тех пор как была девочкой, одержимой «Мажорками». Но мы всегда знали, что это была несбыточная мечта, всего лишь понты, гламурный выебон для богатых кексов. – Но мы ничего не можем для тебя сделать, пока ты не скажешь нам, где находишься.
– Конечно, – ответил я. И с трудом сглотнул. Я чувствовал себя так, будто пытался освободиться из-под шестифутового слоя земли и могильного тлена. – Конечно. Как только ты расскажешь мне, где взяла бабки на все эти побрякушки, которые на себя нацепила.
