– Конечно, – сказал я. – Два года назад она облетела все каналы. Оказывается, фирма «Троян» спонсировала Секси-Раамов в Дакотах и платила им, чтобы те распространили слухи о суперсифилисе…
– Да не о Троянской блудне. О Троянском коне. – Я покачал головой, и хмурый взгляд Коуэлла слегка углубил его морщины. – Согласно мифологии, греки победили троянцев, принеся в дар своим врагам огромного деревянного коня, забитого под завязку их солдатами. Троя приняла этот дар и открыла ворота, чтобы впустить солдат, тем самым бессознательно предвосхитив собственную гибель. – Помолчав, он добавил: – Другими словами, все они умерли.
Сраные богачи. Вечно они тратят CO₂ на лишние слоги.
– Разумеется, биотехнологический вирус N-3, который уничтожил четверть населения континента в конце 20-х годов, был, своего рода, Троянским конем. Как ты знаешь, японские военные выпустили его на Корейский полуостров в 2022 году в виде зараженных муравьев местного вида. Но, к несчастью, нам не удалось его локализовать
[164]. – Он пожал плечами. – Ты был нашей деревянной лошадкой, нашим Pheidole fervida, нашим секретным грузовым судном.
Пот щекотал мне ягодицы, и я был не в состоянии даже сжать их.
– Я все еще не понимаю, о чем вообще, блин, вы говорите.
Коуэлл улыбнулся. Его зубы были шокирующе-белыми и чересчур огромными, словно плитка из душевой, утопленная в обнаженных розовых деснах.
– Насколько я понимаю, ты едва не сбежал из Производственного отдела № 22, – сказал он. – Врачи извлекли из твоего тела почти шестнадцать унций шрапнели. Но как ты думаешь, Траки, действительно ли они вытащили из тебя все?
48
Зачем курица перебежала через дорогу?
Ей не удалось взять лапками пистолет, а таблетки были слишком дороги.
(из «Путеводителя афериста по Территориям Экс-США»)
Через одну-единственную – сокрушительную – секунду я все понял.
Разве не это мне снилось еще в Кранчтауне? Разве я не представлял себе президента Бернхема у своей постели, в то время как мой живот был распорот, напоминая чью-то улыбку?
– Чем вы меня напичкали? – спросил я. По крайней мере, наркотик не давал мне ощутить прилив паники во всем теле. Он просто держал меня за горло.
– Конвертировать человеческие мозги в миниатюрные жесткие диски бесполезно, если только у вас нет сервера, чтобы их подключить, – сказал Альберт Коуэлл вместо ответа. – Рафикова – единственный человек в мире, которому удалось успешно закодировать инструкции для полной, индивидуальной, мгновенной передачи, а также вывода и переопределения сознания.
– Знаю, – огрызнулся я. Теперь я мог пошевелить всеми пальцами ног. Постепенно действие наркотика сходило на нет: как и любая порядочная крошка с одного из самых бедных аванпостов компании, я получал кайф по большей части от пищевых ком и потому обладал довольно высокой устойчивостью. Я был уверен, что сцапал бы Бернхема и Коуэлла, если бы только мог сделать чуточку больше, нежели просто указывать на них пальцем ноги. – Она выиграла Премию Бернхема.
– Вообще-то Коуэлл добился успеха задолго до нее, – сказал Коуэлл. – Но воспроизвести результаты уже не удастся.
Христовы орехи и бублики™. Он был еще занудней, чем заурядный богач. Он был одним из тех богатых кексов, которые говорят о себе в третьем лице, словно они слишком важные персоны, чтобы употреблять однобуквенное местоимение.
– Мне жаль тебя разочаровывать, – сказал я, – но я не думаю, что первому президенту Бернхему так уж хотелось запихнуть мозговые клетки в козла.
Впервые за все время Коуэлл потерял самообладание.
– Да я не про этого сраного козла, – огрызнулся он.
А президент Бернхем сказал:
– Малыш, успокойся.
Это подтвердило мои мысли. Эти два недотепы втюрились друг в друга. Забудьте о правах ЛГБТКААГН
[165] – я только «за». Что нам нужно, так это законы против зла как такового. Вот вам правда жизни: есть один говнюк – ладно, но когда будет два говнюка, дерьмо будет размазано по всему полу в ванной.
Бернхем продолжил рассказ вместо него.
– Она десятилетиями прятала сервер в командном центре Вооруженных сил Российской Федерации к северу от внутренних районов страны, в бывшем ядерном бункере. Она была единственной, у кого имелся полный доступ к системе безопасности. Мы же десятилетиями пытались обойти ее систему информационной безопасности. Но даже команде из двадцати лучших хакеров со всего мира это не удалось. Так что в итоге мы нашли дипломатическое решение.
На секунду я был настолько ошеломлен масштабом того, что под этим подразумевалось, что смог лишь издать какой-то хрип.
– Блэкаут, – сказал я наконец. – Это вы убедили Содружество отключить от электроснабжения Советский Федеративный Фронтир.
– Субмарины Федерации вторглись в исключительную морскую зону Содружества, несмотря на неоднократные предупреждения о необходимости ее покинуть
[166].
– Дайте угадаю. Вы, ребята, тоже имели к этому какое-то отношение?
Руки президента Бернхема затанцевали в судорожном ритме. Его пальцы были такими тонкими, что здоровенное изумрудное кольцо могло вот-вот соскользнуть с костяшки. Но он не стал ничего отрицать.
– Русские подводные лодки, – сказал он, – взломать легче, чем центр обработки данных Рафиковой. Это не заняло много времени для двадцати лучших в мире хакеров. Трудней всего было заставить Содружество присоединиться к санкциям. Но, в конце концов, они это сделали.
Я вспомнил. Джаред даже упомянул об этом в то утро, когда Билли Лу штурмовал Производственный отдел № 22. За сорок восемь часов значительная часть территории Российской Федерации погрузилась в полную темноту.
Ни электричества, ни робототехники, ни систем связи. И полное отсутствие системы информационной безопасности.
