– Мне нужны новые документы, – сказал я. – Что-то в сфере продаж или дипломатии. Я хочу пересечь границу.
– Вам их отправить или заберете сами? – спросил он сквозь бежевую пикселизацию лица. Из-за плагина, скрывающего настоящий голос, слова исказили помехи.
– Заберу сам, – ответил я. Он молчал целую минуту, и я понял, что ему не удается отследить мою геолокацию. Впервые в жизни никто не знал, где я. Теперь, когда меня вышвырнули из системы Кранч, за мной не шпионили никакие спутники, никакие сетевые каналы не следили за моим пульсом и мозговыми волнами, чтобы убедиться, что я не сплю на работе. – Я в Грэнби. Это в БХИ Тех. Моим попутчикам тоже нужны визы. Нам нужно добраться до Сан-Франциско.
– Сколько вас?
Я не мог оставить Рамми. Она спасла мне жизнь.
– Трое, – сказал я. – Всего один человек. С нами также едет андроид…
Он прервал меня прежде, чем я успел договорить.
– Если вы в БХИ Тех, то вам придется ехать через Техас. А Техас не разрешает андроидам путешествовать. Только людям. – Клянусь, хоть у него и не было лица, он ухитрился ухмыльнуться.
– С каких это пор? – спросил я.
– С тех пор, как они так решили. Техас – суровая страна, парень. И одна из самых труднопроходимых границ на континенте. А знаешь, почему? Они не любят чужаков. На самом деле они просто ненавидят чужаков. Если бы Кранч Юнайтед© не нацелила ядерные боеголовки с китайских кораблей прямо на Даллас, на наших флагштоках сейчас развевались бы флаги одинокой звезды. Кто еще с тобой едет?
От визора меня прошиб пот.
– Одно живое животное.
– Целая странствующая компания, командир. – Даже несмотря на то, что его лицо все еще было размыто, я понял, что привлек его внимание. – Так ты, значит, управляешь одним из этих передвижных зоопарков?
– Почти угадал.
– Хм. Однажды я видел в зоопарке живого лося и двуглавую гремучую змею. Оказалось, что лось был набит опилками. – На мгновение, пока он рылся в своей базе данных личностей, украденных, купленных или реквизированных у мертвых, наступила тишина. – Тебе повезло, ковбой, – сказал он наконец. – Похоже, несколько дней назад неподалеку от вас объявился мужчина по имени Ной Тернер. Визовый статус: «все включено».
Мое сердце екнуло. Получить статус «все включено» было практически невозможно: для этого требовались разрешения каждого члена ТКА
[90].
– Продажа медикаментов
[91]? – рискнул предположить я.
– Регулирование популяции гентех-видов, – поправил он. В этом был смысл. С тех пор как пятнадцать лет назад все лаборатории были закрыты, а тысячи измененных видов сбежали, посеяв хаос по всему континенту, каждая страна отчаянно нуждалась в дополнительной помощи для борьбы с вредителями.
– Сколько?
Последовала пауза.
– Тысяча долларов свободы, – сказал он.
– Тысяча долларов свободы? – Я никогда в жизни не видел столько бабла. – Вы, должно быть, шутите.
– Мы говорим о полном доступе, приятель. За такой пропуск, тебе придется раскошелиться.
Это больше чем втрое превышало ту сумму, что лежала у меня в банке.
– А мы не можем как-нибудь договориться?
– Это необязательно, – ответил он, пожав плечами или, по крайней мере, смутившись. – Не мне же нужно попасть в Сан-Франциско.
Будь он чем-то большим, чем просто набор данных, я бы его ударил.
– Мне нужно время, чтобы подумать, – сказал я.
– Думай столько, сколько потребуется, Эйнштейн. Если решишь, что хочешь уехать или приехать, в зависимости от обстоятельств, просто приходи в бар Пи-Джея на Фронт-стрит между девятью вечера и полуночью. Принимаем только наличными.
Я снял визор и увидел Барнаби, Рамми и Малыша Тима, которые стояли среди щепок от выломанной двери и смотрели на меня.
– Что такое? – Рамми, должно быть, прочла выражение моего лица, но я был слишком взвинчен, чтобы похвалить ее за быстрые успехи в учебе. – В чем дело?
– Президента Бернхема вынудили отправиться в отпуск, а Совет директоров обвиняет меня в нападении на скоростной поезд, – сказал я. – За мою голову назначена награда, и полконтинента считает меня террористом. Российская Федерация пытается помешать нам добраться до Сан-Франциско…
Я замолчал, потому что пол тряхнуло от землетрясения, а лампа, которую успели передвинуть к краю бокового столика, ударилась об изголовье кровати, примыкающее к стене. На мгновение мне показалось, что люди Блайта уже нас окружили.
Но это была всего лишь Мамаша Шухер, двигавшая своим грузным телом так энергично, как только могла. Она стояла в дверном проеме, тяжело дыша и так потея, что между ее грудей проступило мокрое пятно в форме бабочки.
– Это охрана, – выдавила она, задыхаясь. – Небось, кто-то им настучал.
В этот момент я услышал звуки их приближения: треск выстрелов в воздух (ра-та-та), призывающий очистить улицы, крики и барабанный стук сапог. Один залп из дробовика, две отдачи полуавтоматики и короткая очередь из пулемета, затем повтор («у каждой страны своя манера пальбы», – как любила говорить моя мама).
– Ребята, вам надо уходить, пока они сюда не добрались. – Она вздрогнула, потому что ритм выстрелов стал еще ближе. – Я попытаюсь задержать их внизу. Но особо на меня не рассчитывайте. У этих парней нет друзей, кроме тех, кто им платит.
