Может, это из-за мальчика с ракетой. Может, дело в том, что, каким бы дерьмовым ни был этот мир, я не хотел умирать. Может, я просто трус.
Или же это из-за мальчика с забавным перекошенным лицом, который так любил свою проклятую металлическую собаку.
«Друзья на суше».
Я запрокинул голову, чтобы понаблюдать за дальними огнями ховеров, которые то и дело вспыхивали, а если наблюдать за ними достаточно долго, то они складывались в схему. Подобно шифру.
У Рафиковой есть друзья на суше. Но у нее никого нет в воздухе.
27
Многие спрашивают меня, что из того, что я видел на одном из своих маршрутов, было ужасней всего. Они, видно, думают, что я скажу: это пройды, или же фермерские городки, где дети так голодны, что даже от их разговоров веет смертью, или же те чокнутые педогородки с плантациями в Конфедерации, где взрослые мужики держат андроидов в рабстве и заводят четырнадцатилетних жен. Я видел фермы органов, где печень выращивают как картошку, а глазные яблоки растут гроздьями, подобно винограду. Я видел, как агрофирмы печатали продукты из химических отходов, а клиники пластиковой коррекции внешности откачивали кровь из дренажных камер. Но это еще что. Однажды я видел, как столапый паук, который вымахал размером с тачку, враз проглотил пройду. Но знаешь, что ужасней всего из того, что я когда-либо видел? Ты идешь к «Водопою Хэнка», что в Блумингтоне, и видишь, как этот упрямый ублюдок разбавляет весь этот чудесный, чудесный виски.
(из «Путеводителя афериста по Территориям Экс-США»)
Мне потребовалось несколько часов, чтобы найти обратную дорогу в ночлежку. Я всю жизнь полагался на геолокацию и потому хреново умел ориентироваться в пространстве. На улицах было тихо, беспилотники над нами были лишь мгновенными вспышками в воздухе, похожими на звезды, что сбились с пути, а здания были очень таинственны за дымным покровом кислотного тумана. Наконец я повернулся и увидел Барнаби, ошивающегося у водостока в попытках поглотить все, что оставили после себя толпы народа.
– Траки! – Рамми еще не спала, ломая голову над подержанным экземпляром подготовительных материалов к Стандартизированному экзамену на человеческий интеллект. Там, в Грэнби, Малыш Тим отдал за него две расчески. – Что это с тобой?
– Нет времени объяснять, – сказал я. – Где Тим?
Барнаби ткнул носом в сторону маленького трейлера в конце улицы, раскачивающегося на колесах, как лачуга во время шквала. Невероятно. Я был почти готов ворваться туда и сказать ему, чтобы он поторапливался. Наконец трейлер замер, и оттуда появился Малыш Тим с какой-то радиоактивной девкой. Может, все дело в ее трех грудях?
– Ты закончил? – спросил я, когда он спровадил ее. – Или, может, в этом полушарии есть еще какая-то телка, которую ты бы хотел отжарить?
– Их таких навалом, – ответил Малыш Тим без тени сарказма.
Мы были на мели, но был и положительный момент: путешествовать налегке легко. Я надел визор, мы нацепили ранцы и отправились в путь.
За пределами центра города с его разноцветными домами и ошеломляюще высокотехнологичными дисплеями была городская агломерация, где производители дронов, деталировщики андроидов и дилеры авто на воздушной подушке крутили новости о выгодных предложениях и сниженных ценах. К счастью, военные патрули, как правило, следили за порядком в центре города, и те немногие стражи порядка, которых мы встречали, должно быть, приняли нас за заблудившихся туристов.
Мы прорезали проволочную сетку и нырнули через забор, попав на одну из самых больших автомобильных стоянок. Оказалось, что все ховеры были заперты, на них стояли противоударные окна, каждый оснащен противоугонной системой – а это означало, что они откроются и заработают лишь при предъявлении подходящего скана сетчатки. Даже самые старые подержанные ховеры на стоянке не могли быть вскрыты без отпечатка большого пальца законного владельца.
– Полагаю, ни у кого из вас нет миллиона лайков Настоящих друзей©? – спросил я, проверив ценник одной из наиболее вместительных моделей: это был буек, похожий на воздушный шар, рассчитанный на целую семью, с огромным пространством в салоне и максимальной скоростью четыреста миль в час.
– Андроидам запрещено иметь банковские счета, – сказала Рамми, словно мы и сами этого не знали. – Кроме того… – она указала на статический знак, который я не успел заметить: «ЭТОТ ДИЛЕР БОЛЕЕ НЕ ПРИНИМАЕТ ТЕХАССКИЕ ГРИНБЕКИ, А ТАКЖЕ ПОДМИГИВАНИЯ, ЛАЙКИ, ТЫЧКИ И ПРОСМОТРЫ НАСТОЯЩИХ ДРУЗЕЙ©». Еще один сигнал, что оповещал о возможной войне.
– Все равно их не получится завести без ключа, – сказал Тим, – не то что старые модели. Раньше включить зажигание было плевым делом.
Барнаби вгрызался зубами в изношенную шину.
– Жаль, что мы не знаем ни одного ветерана, – задумчиво сказал он.
– Какой нам с этого толк?
Барнаби угрюмо посмотрел на меня.
– Ты когда-нибудь читал «Транспорт на воздушной подушке и его влияние на городскую инфраструктуру: тематическое исследование»? – Когда я не удосужился ответить, он фыркнул. – Помнится, это было великолепно. Немного суховато, но очень сытно. Любой, у кого есть военный жетон, может отключить систему безопасности
[121].
– Жаль, что это нам не поможет, – огрызнулся я. Я не сомневался, что Рафикова выполнит свое обещание превратить меня в пищу для змей за попытку убежать. Быть может, она прямо сейчас посылает за мной своих жутких марионеток.
– Так, погоди секундочку. – Малыш Тим копался в своей сумке. – Пожалуй, я знаю кое-кого, кто может протянуть нам руку помощи.
Один за другим, он вытащил свои жалкие пожитки: сломанные очки начала века, ржавый пинцет, использованный пурин, три крышки от бутылок, горсть выбитых зубов. Затем, ухмыльнувшись, он достал коричневую, сморщенную, пропитанную консервантами руку, которую выиграл в покер у какого-то военного в Грэнби (тот потерял ее из-за обморожения, вспомнил я, во время продвижения Халлоран-Чьянга вглубь территории Российской Федерации).
