Сирены заревели и умолкли, а затем снова заревели, и это было похоже на вой тысячи бездомных кошек, бредущих куда-то, сбившись в стаю.
– Что там на улице? – спросил я.
Малыш Тим покачал головой.
– Пока все чисто. Только какой-то бомжеватый охранник расхаживает по периметру. Скорее всего, они отправили больших мальчиков на границу.
– Но на которую из границ? – Либертин вез пассажиров из Техаса и из НДС, но у города уже бывали стычки с правительствами обеих стран
[146]. А вот Новое Королевство Юта полвека готовилось к священной войне.
– Думаю, на все, – ответил Малыш Тим. – Дружелюбные ополченцы задержали двух послов Либертина в одном из библейских лагерей. НДС перекрыли им путь. А Техас отправил своих бойцов с длинноствольными ружьями на расстояние плевка от границы, и похоже, они могут рискнуть направиться в пустыню и разбить там лагерь.
Барнаби вышел из туалета, позеленевший с головы до пят.
– Не ходите туда, – пробормотал он. – Туалеты не смываются.
Мой желудок скрутило. Неудивительно, что кофе был на вкус, как моча: вода уже заканчивалась.
– Пора нам выдвигаться, – сказал Малыш Тим.
– Сейчас? – Я и так с трудом сумел сохранить голову на плечах. К тому же улицы, вероятно, были битком забиты солдатами, а на границе теперь стало тесно, как в жопе. – Я так не считаю. Дороги могут быть заминированы. Одна такая растяжка, и мы улетим на орбиту. Мы не можем уйти. До тех пор, пока не выясним, кто с кем воюет.
– На это нет времени, – сказал Малыш Тим. Он повернулся к окнам и взмахнул рукой, чтобы отдернуть занавески. Сирены завыли так громко, что этот звук сделался твердым и вонзился мне промеж глаз.
Нет. Не сирены. Твердые осколки света, столь яркие, что казалось, будто они кричат. Внезапно меня осенило: Вегас был полон света.
И это не был обычный сверкающий отблеск. Это был тусклый, уродливый серый свет, который всего касался под углом и который накрыл Стрип полосами теней, напоминая ухмылку захолустника, зияющую чернотой.
Впервые за последние сорок лет над Лас-Вегасом всходило солнце.
– Они отрубили купол, – сказала Рамми, жужжа мотором.
– Возможно, они хотели посмотреть, кто это к ним пожаловал, – прошептал Барнаби.
Но я не мог уделить больше внимания восходу солнца. Потому что за окном парили, словно накачанные летучие мыши, два навороченных беспилотника, на одном из которых сверкал логотип Рафиковой, а на другом красовалась надпись «Кранч Юнайтед», и они выталкивали друг друга из воздушного пространства.
– Улыбнись, – сказал Малыш Тим и поднял руку, чтобы им помахать.
38
Быть может, Вегас и бездушный конгломерат российских интересов, разбрызганный по нетронутой пустыне, словно метеоризм асфальта и неона, но вот что я скажу на этот счет: ничто не сравнится с его дорогами. Больше половины из них действительно куда-то ведут.
(из «Путеводителя афериста по Территориям Экс-США»)
Говорят, то, что происходит в Вегасе, остается в Вегасе – и, может быть, это правда. Однако это не относилось к лихому четырехместному полноприводному автомобилю 2081 года выпуска, выкрашенному в красный и золотой цвета и оснащенному кожаными сиденьями, потому что именно он умчал нас ко всем чертям, подальше отсюда.
Его угнала Рамми. Она вышла прямо к бедолагам, хлынувшим в казино, где все они теперь застряли на неопределенный срок, и стояла там, моргая, пока один из них не вручил ей кодовый замок.
– Смотри не поцарапай, – сказал он. Она даже не была одета как парковщик. Но поскольку она была старой моделью андроида, они приняли ее за обслугу. И меня снова затошнило при мысли о Марджори и о том, что я ей сказал. Что я сделал. – Ты ведь парковщик, не так ли?
У меня упало сердце. Рамми была запрограммирована говорить правду или стараться по возможности придерживаться фактов. Это было заложено в ее коде. Она не могла лгать.
Прежде чем Рамми заговорила, я успел вмешаться:
– Да, сэр. Я как следует позабочусь о вашем транспортном средстве.
Мне стоило позаботиться о том, чтобы успеть сомкнуть челюсть, прежде чем та отправится в свободное падение и достигнет земли. Она даже не повернула линзу в мою сторону – просто потянулась к зашифрованному брелоку, используемому в отсутствие надежных отпечатков пальцев.
Как и все бургерные на колесах, созданные для любителей тусоваться и весело проводить время, фургон был оснащен самыми современными скремблерами, чтобы менять траекторию полета беспилотников и сбивать со следа жен, мужей, правительственных агентов и папарацци: по крайней мере мы будем под надежной защитой от беспилотников.
Рамми села, аккуратно сложив свои принадлежности. Я поймал себя на том, что ищу внешние признаки ее эволюции, но ее интерфейс выглядел так же, как и всегда, – отображал стандартные приложения с выражением безучастности.
– Ты солгала, – сказал я. – Я не знал, что и думать. – Рамми повернулась к окну.
– Да, – ответила она. – Полагаю, теперь я готова, не так ли?
– Готова к чему?
Она не обернулась, когда мы выехали со стоянки на улицы, где не было машин. Охранники, стоявшие по углам, смотрели на тонированные окна, но нас никто не остановил.
– Быть настоящим человеком, – договорила она. Но в ее голосе не было радости.
И пока мы прокладывали путь через оголенный и томимый жаждой город под оглушительным грохотом вертолетов, летящих к границам, я понял, что не могу ее винить.
* * *
Голодром отключался так, словно действительно занимался рассвет: неравномерно, долго цепляясь за углы, в то время как солнце светило сквозь остатки графического тумана. Дневной свет озарил блестящие трубы пригородного Лас-Вегаса, и картина открывалась не из приятных: здесь были раскинувшиеся на мили необитаемые трущобы и мастерские для ремонта роботов, плюс такие же мастерские хакеров, что ютились на лестничных клетках и подвалах Старого города, все от покраски и полировки андроидов до барбершопов и закусочных «Напечатай + Беги», которыми управлял какой-то бедный слизняк, не сумевший преуспеть на Стрипе.
