Сделанный в очерке про Шоу выпад в сторону идейного релятивизма находит свое развитие и в других эссе Черчилля, где он приводит антитезу драматургу, а также демонстрирует синтез. Для антитезы он выбрал своего друга Ф. Э. Смита (1872–1930), в личности которого прожектором высвечивает два важных качества: последовательность и настойчивость. «В любом деле – общественном или личном, – если вы виделись с ним в понедельник, среду или пятницу, вы находили его таким же. Никакие превратности судьбы не могли удержать его от продвижения вперед с новыми силами. Противоположный тип характера так часто встречается у друзей и союзников, что я выделяю эти черты, как замечательные качества»
[221].
После столь категоричного заявления, кажется, что все встало на свои места. Автор открыто заявил о своей точке зрения, четко проведя демаркационную линию между тем, что хорошо и плохо. Но Черчиллю этого мало. Он слишком глубоко знал жизнь, чтобы останавливаться на границе, протяженность которой в природе гораздо меньше, чем принято считать. Он идет дальше, выводя свои рассуждения на новый уровень – синтеза.
На этот раз в одной из своих статей он делится мнением об экс-премьере Герберте Генри Асквите (1852–1928). Выбор фигуры Асквита оказался более чем удачен. Образованный, умный, уверенный в себе; его «принципы в зрелые годы были отчеканены в бронзе»; он всегда «прекрасно знал, какого мнения ему следует придерживаться». Казалось бы, вот он, идеал, – человек, который знает, чего хочет, который обо всем формирует собственное мнение и остается верным ему до конца. Но в понимании Черчилля это не лучшие качества, а в определенной степени даже – недостатки. Особенно когда речь идет о невольном «легком презрении» Асквита и подобных ему к «аргументам, личностям и событиям, которые не укладываются в их принципы глубочайших знаний и рассуждений». Жизнь не прощает подобного интеллектуального зазнайства и порождаемого им стремления к постоянству. Она, как правило, наказывает нежелание меняться и продиктованное этим нежеланием ощущение ментального превосходства. «Мир, природа, люди не двигаются, как машины, – вновь срывая маску, напрямую говорит Черчилль со своими читателями. – В живом мире нет резких граней, все округлено. Природа не проводит контрастных линий, они всегда смазаны. Условия так переменчивы, различные жизненные происшествия так неожиданны, а жизненный опыт – так противоречив, что гибкость суждений, умение занять немного более скромную позицию по отношению к внешним обстоятельствам составляет важную часть экипировки» любого человека, стремящегося добиться успеха
[222].
Глава 6. «Самый старый и самый богатый»
Все знаменитости, о которых шла речь выше, в той или иной степени, в том или ином формате, с той или иной частотой, но пересекались с Уинстоном Черчиллем. В этой главе мы расскажем о персоналии, которая никогда не общалась лично с британским политиком. Несмотря на это обстоятельство, указанная личность не только привлекла внимание нашего героя, но и подвигла его на написание отдельного очерка. Речь пойдет об американском бизнесмене Джоне Дэвисоне Рокфеллере (1839–1937). Он родился спустя два года после восшествия на престол королевы Виктории, а скончался спустя год после смерти ее внука. Рокфеллер прожил долгую жизнь, сколотив самое большое состояние в истории. Статья Черчилля о нем вышла в номере Collier’s от 11 июля 1936 года под названием «Самый старый и самый богатый». На следующий день она была переиздана в номере Sunday Chronicle.
Свою статью Черчилль начал словами: «Среди всех человеческих усилий приобретение богатства ради самого богатства не может оцениваться высоко»
[223]. Таким образом, уже с первых строк автор задает тон повествованию, определяя, какого мнения он придерживается в отношении героя, слава которого формировалась именно благодаря «приобретению богатства». Подтверждением этого отношения служит малоизвестный факт из жизни самого Черчилля. Во время службы в армии он прочел книгу журналиста Генри Демареста Ллойда (1847–1903) «Богатство против всеобщего благосостояния», в которой были подробно рассмотрены неблаговидные методы, используемые Рокфеллером для процветания его главного детища – Standard Oil Company. Позже Черчилль вспоминал, что книга Ллойда произвела на него сильное впечатление. Узнав, насколько циничным образом, ценой скольких разорений, скольких поломанных и искалеченных судеб Рокфеллер ковал свое кольцо власти, наш герой «возненавидел нефтяных магнатов» и стал «большим противником монополий»
[224].
Итак, настрой задан. Но первое впечатление часто бывает обманчивым. На самом деле Черчилль не собирался критиковать нефтепромышленника. Прочтенная в молодости книга оказалась неспособна окончательно повлиять на его суждения. На Черчилля вообще было трудно влиять. А с годами, когда он привык собирать множество сведений по интересующей его теме из разных источников и формировать свою точку зрения с учетом сразу нескольких факторов, стало еще труднее. Познакомившись с биографией магната поближе, он понял, что речь идет о гораздо более сложном и глубоком персонаже, чем упрощенный образ одиозной фигуры, распространенный в обществе. Рокфеллер вошел в историю не только благодаря своей любви к отлитому из нефти золоту. Его деятельность была связана с рядом крупных достижений, которые не ограничивались размером прибыли. Чего только стоит проведенное им реформирование нефтяной отрасли!
Будущий миллиардер начал свою карьеру в 1855 году, устроившись в небольшую фирму грузоперевозок. Спустя всего пару лет он совместно со своим другом организовал предприятие по перепродаже продовольственных товаров. На нефть Рокфеллер обратил внимание в начале 1860-х годов. Считая, что керосин, получаемый из нефти, – коммерчески выгодный продукт, один из его друзей предложил заняться промышленной очисткой нефти. В 1863 году они построили первый нефтеперерабатывающий завод в Кливленде. Новый бизнес оказался успешным. Спустя всего год после открытия завода очистка «черного золота» стала приносить больше прибыли, чем торговля продуктами. Чем глубже Рокфеллер погружался в нефтяной бизнес, тем отчетливее понимал, что это именно та сфера деятельности, которой он хотел бы посвятить всю свою жизнь.
Но не все было так просто. С головой окунувшись в новую область, Рокфеллер был неприятно удивлен хаосом, царившим в американской нефтяной индустрии. Ойл-Крик, Питхоул-Крик и многие другие города, появлявшиеся около нефтяных месторождений, быстро превращались в скопище человеческих пороков, начиная от банального жульничества и заканчивая сексуальной неразборчивостью.
Атмосфера моральной разнузданности противоречила цельной натуре Рокфеллера. Как и перед большинством других дельцов, вошедших в реку нефтяной коммерции, перед ним отчетливо открывалось два пути: либо уйти, либо смириться. Но смиряться с тем, что он считал неправильным, Рокфеллер не привык, а отступать просто не умел. Поэтому он выбрал третий, самый сложный путь – изменив устоявшиеся обычаи, он навязал всем участникам бизнеса свои правила и стандарты поведения. Постепенно он выкупил долю своего партнера, а вскоре открыл еще один нефтеперерабатывающий завод в Кливленде и филиал – в Нью-Йорке.
