Они и явились. Их было несколько. Но настоящий шум наделала одна. Удалось ей это в особенности потому, что среди всегда имеющихся любителей воспользоваться подобными явлениями к собственной выгоде оказался по крайней мере один из братьев Девушки.
В хронике декана мецской церкви Сен-Тьебо рассказано, что 20 мая 1436 г. в окрестностях Меца появилась «Девушка Жанна, прежде бывшая во Франции», а теперь «носившая имя Клод», в тот же день она встретилась со своими братьями Пьером и Жаном, «думавшими, что её сожгли», и была ими узнана; в течение восьми дней она с ними ездила по соседним местам (но, отметим, не поехала к Изабелле Роме, которая в то время жила ещё с Жаном в Домреми или в Бутоне); «она говорила больше притчами и ни с какой стороны не выказывала своих намерений, заявляя, что не имеет силы до Иванова дня»; затем, уже без братьев, она перебралась в местечко Мариелль и оттуда в Люксембург, в город Арлон, где её приняла одна из дам Люксембургского дома; там ею увлёкся один из графов Варнембургских (Вюртембергских) и повёз её в Кёльн; «потом она вернулась в Арлон и там вышла замуж за рыцаря Роберта дез-Армуаз», с которым и поселилась в Меце.
Из другого документа (сохранившейся копии купчей крепости) известно, что она была замужем уже 7 ноября того же 1436 г. и именовалась «госпожой дез-Армуаз, Девушкой Франции» (тогда как Жанна иначе как просто Девушкой не именовала себя никогда, в данном же случае уже и это слово становилось явно неуместным).
Все эти и прочие сведения о госпоже дез-Армуаз, в 1952 г. преподнесённые Жаном Гримо как открытие, известны давным-давно и приводились много раз. За последние годы единственные новые данные, отмеченные Режин Перну, заключаются в том, что хроника мецского декана существует ещё в другой рукописи, немного более поздней, где приведён сокращённо тот же рассказ, но с добавлением вступительной фразы, представляющей собой существенную поправку:
«В этом году появилась девушка, называвшая себя Девушкой Франции и так хорошо подделывавшаяся под неё, что обманула многих, в особенности из самых знатных».
О её поездке в Кёльн более подробно сообщает тамошний доминиканец Нидер. «Как прежде дева Жанна для короля Карла во Франции» и так же «заявляя, что она послана Богом», она пыталась действовать в пользу одного из боровшихся кандидатов на Трирскую архиепископию (которого поддерживал привёзший её граф Вюртембергский). Она показывала некие магические фокусы – разрезала скатерть, разбивала стаканы, которые мгновенно появлялись опять целыми; Инквизиция собралась её арестовать, но граф Вюртембергский успел её увезти.
Тем временем слухи дошли уже до Орлеана. Согласно городским счетам, оттуда уже в конце июля послали за справками в Арлон, а в августе получили от новоявленной «Девушки» два письма, и тогда же в Орлеане появился Жан д’Арк, побывавший сначала у короля, чтоб получить от него денег на обратную поездку к своей «сестре»; получив только 20 франков вместо просимых ста, он обратился за субсидией к орлеанскому муниципалитету. Город выдал ему 12 франков, и на этом вся история заглохла почти на три года.
Как видим, младший брат Девушки Пьер фигурирует только в начале рассказа мецского декана. Есть даже сомнение, мог ли он в это время быть в тех местах: он вроде бы только во второй половине 1430-х годов освободился из многолетнего плена, в который попал в роковом бою под Компьенью, и после этого он обычно жил не на восточной окраине, а в Орлеане. Как бы то ни было, в дальнейшем проявил предприимчивость один только Жан. Различие обоих братьев тонко подметил Гродидье де Матон: Пьер попал в плен вместе с сестрой, разорился, выплачивая огромный выкуп, потом продолжал служить, воевать, стал рыцарем, но жил очень скромно, притом с матерью, в 1440 г. тоже перебравшейся в Орлеан; а Жан как будто вообще уже не был со своею сестрою в кампании 1430 г., он так и не стал рыцарем, оставшись навсегда только оруженосцем, зато материально процветал на доходных тыловых должностях, чаще всего вблизи от своих родных мест, где он значительно приумножил своё достояние. «Младший – храбрый солдат, старший выглядит скорее хитрым крестьянином… может быть, даже лелея надежду, что тот не вернётся никогда. Так бывает в семьях у нас (в Лотарингии. – С. О.). Почему не могло бы быть так и в семье д’Арк?» – пишет Гродидье де Матон.
Настаивать Жан, по-видимому, не стал, увидев, вероятно, что большого толку из новоявленной сестры не выходит, – о каких-либо дальнейших его контактах с госпожой дез-Армуаз сведений нет. Но первоначальную рекламу он ей сделал. И отголоски пошли по стране. Именно в эти времена, около 1440 г., в сокращённой Бретанской хронике появилась запись: «Девушка была сожжена в Руане или приговорена к сожжению»; и в анонимной Нормандской хронике: англичане «публично сожгли её или же другую женщину, на неё похожую, о чём мнения расходились и ещё расходятся у многих». А в июле 1439 г. госпожа дез-Армуаз явилась в Орлеан.
Ранее она всё время держалась за пределами королевства – в районе Меца и в Люксембурге, где власти тогда не ладили с французской монархией; к тому же по сведениям, которые приводит Гродидье де Матон, владения её мужа в герцогстве Барском были уже в 1435 г. конфискованы Рене Анжуйским за попытку самовольной их передачи в чужие руки. Но к лету 1439 г. она, по-видимому, уже овдовела и решила рискнуть.
Из орлеанских счетов видно, что город её чествовал начиная с 18 июля. 1 августа ей поднесли очень значительный денежный подарок – 210 парижских фунтов – «за благо, оказанное ею городу во время осады», после чего она немедленно «отбыла из этого города», не оставшись даже на обед, назначенный на тот же самый день с участием Жака Люилье – одного из тех, кто несомненно знал Жанну в 1429 г. (Ещё одна запись, от 3 сентября, значительно отстоящая от первой, относится, очевидно, к возмещению расходов, ранее понесённых для угощения госпожи дез-Армуаз.) Отбыла она из Орлеана в то время, когда там стало известно о скором прибытии короля (он приехал 20 августа).
В сентябре Гийом Беллье, тот самый, у которого Девушка жила в Шиноне, теперь – буржский бальи, посылал в Орлеан выяснять, что там случилось, и направил к королю доклад с каким-то письмом от госпожи дез-Армуаз. А тем временем особа, именовавшая себя Девушкой Жанной, – по всей вероятности, та же самая, – появилась на короткое время при войсках Жиля де Реца, тогда уже предавшегося чёрной магии с содомским развратом и с убийствами детей (он был арестован в следующем году). В отпускной грамоте, выданной некоему Сикенвилю в июне 1441 г., упомянуто, что «приблизительно два года тому назад», т. е. в 1439 г. – вероятно, через некоторое время после отбытия госпожи дез-Армуаз из Орлеана, – Жиль де Рец, замышляя налёт на Ле-Ман, велел Сикенвилю «принять начальство над ратными людьми, каковое тогда имела некая Жанна, выдававшая себя за Девушку». Иных сведений о её сношениях с Жилем де Рецем не имеется.
Эпилог всей этой истории разыгрался в августе следующего (1440) года в Париже, о чём рассказывает «Парижский Буржуа»: «некая девушка, которую с большим почётом приняли в Орлеане, стала приближаться к Парижу, и думали, что она настоящая. Но Университет и Парламент велели доставить её в Париж, и она была выставлена перед народом во дворе Дворца [Правосудия], подвергнута увещанию и допросу». Она заявила, что, побив свою мать, отправилась в Рим за отпущением этого греха (который действительно мог быть отпущен только папой), переодевшись мужчиной, служила в папских войсках, потом была замужем за рыцарем и имела двоих детей. Насколько все эти признания верны и точно ли передал их «Парижский Буржуа», сказать невозможно, но после этого о госпоже дез-Армуаз, во всяком случае, не слышно было больше ничего.
