Оторвавшись от детворы, она «остановилась перевести дух, как бы вне себя, лишившись чувств» и вдруг увидала перед собой незнакомого подростка, который сказал ей: «Ступай домой, ты нужна твоей матери». Подумав, что это кто-то из многочисленной родни из окрестностей, она побежала домой. Но Роме её не звала.
Удивлённая, она вышла в сад и стала прислушиваться. Тут это и произошло.
Нетрудно увидеть, сколько эзотерики можно вычленить из этого текста: тут и левитация, и классическое описание экстазавосхищения, и зов к Матери, другой, чем плотская мать. Но невозможно сказать, что в этом тексте – действительный отзвук её собственных слов, а что является плодом воображения современников или присочинено самим Персевалем де Буленвилье, любившим писать эффектно. И на мой взгляд, всё это окрашено не совсем так, как её подлинные слова. Достоверно во всяком случае лишь то, что она сама рассказала на процессе в Руане.
Как ни в чём не бывало, она продолжала заниматься своими делами (земными делами она будет заниматься всегда). «Всё время, пока я была в доме моего отца, я выполняла работы по дому», – что и подтверждают все свидетели, опрошенные в 1456 г. Но «с тех пор как я узнала, что должна прийти во Францию, я мало, как можно меньше принимала участие в играх и в забавах; не знаю, плясала ли я ещё у Дерева фей с тех пор, как подросла и поумнела; вероятно, иногда плясала с детьми; но больше пела, чем плясала».
Её сверстники видели, что она не танцует, и приставали к ней из-за этого. Но никто из них, никто вообще на всём свете – даже её духовник – не знал, что с того летнего дня постоянно, иногда по нескольку раз в день, к ней приходили её «братья из рая». И впоследствии руанские судьи с трудом заставили её высказаться о том невыразимом, что она ощущала и что различала в осенявшем её свете:
«Голос говорил мне о спасении моей души, он научил меня хорошо себя вести и часто ходить в церковь. Это Голос святой Екатерины и святой Маргариты. Их лица окружены прекрасными венцами, очень богато и очень роскошно… Я знаю очень хорошо, что это они, и отличаю их одну от другой… Что это они, я узнала не сразу.
Меня укреплял святой Михаил. Он пришёл первым.
Святой Михаил сказал мне, что святая Екатерина и святая Маргарита будут приходить ко мне, и чтоб я поступала по их совету, и что они назначены руководить мною и давать мне советы о том, что я должна делать; и чтоб я верила тому, что они мне скажут, и что это было по повелению Господа».
Надо думать, что она знала их жития. Культ св. Екатерины и св. Маргариты, занесённый с православного Востока в эпоху крестовых походов, быстро распространился и окреп. Имя Екатерины носила родная сестра Жаннетты. В положенные дни Гийом Фронте, наверное, рассказывал о них своим прихожанам. Статуя одной из них, св. Маргариты, может быть, уже тогда стояла в деревенской церкви, и Жаннетта могла молиться перед ней. Мученицы, обручённые Христу, обе они почитались как охранительницы девичьей чистоты. В житии св. Екатерины были, впрочем, и другие интересные черты, о которых Жаннетта в это время едва ли думала. Во всяком случае, ей было нетрудно довериться им целиком, совсем по-человечески. Она и говорила про них: «Мои сёстры из рая».
«Я всегда вижу их в одном и том же обличии; их лица увенчаны очень богато. Об их одеждах я не знаю ничего. Я вижу лицо. Не знаю, есть ли у них руки и другие образные части тела».
Есть ли у них волосы?
«Знайте, что есть».
Длинные и распущенные?
«Не знаю».
Есть ли у них кольца в волосах?
«Не знаю».
«Они говорили очень хорошо и очень красиво, и я очень хорошо их понимала. Они сказали мне среди других вещей, что мой король будет восстановлен в своём королевстве, хотят ли того его противники или нет. Они также обещали привести меня в рай; я сама их об этом просила».
«Этот Голос прекрасен, мягок и кроток и говорит французской речью».
Архангела она видела «не часто». «Мне очень радостно, когда я его вижу. Мне кажется, когда я его вижу, что я не нахожусь в смертном грехе».
Как узнала она, что это святой Михаил?
«По ангельской речи и разговору!.. Я в это поверила довольно скоро, и у меня была добрая воля поверить. Первый раз я была ещё маленькой девочкой и испугалась. И несколько раз видела его прежде, чем узнала, что это был святой Михаил. С тех пор святой Михаил научил меня столь ко му и показал мне столько, что я твёрдо поверила, что это он. Больше всего он говорил мне, чтоб я была хорошей девочкой и что Бог мне поможет».
Но если у св. Екатерины и у св. Маргариты она видела «лица» (человеческие), то объяснить, каким она видит архангела, она была совершенно не в состоянии. О том, «каков его облик», у неё выпытывали на допросах 27 февраля, 1 и 3 марта; она просто отказывалась отвечать. И в деталях:
«Венца я у него не видела; и об одеждах его ничего не знаю».
Есть ли у него волосы?
«Зачем бы их ему обрезали?..»
«И наконец сказала, что не знает, есть ли у него волосы».
Имеются ли у архангела Михаила и у архангела Гавриила «головы натурального вида»?
Она ответила только: «Я видела их своими глазами и верю в то, что это они, так же твёрдо, как в то, что Бог есть».
[18]
Думает ли она, что Бог создал их такими, какими она их видит?
«Да».
15 марта её опять допрашивали о «размерах и росте» архангела.
«В субботу я вам отвечу так, как Богу будет угодно».
И в субботу, 17 марта, выбившись из сил, действительно дала им ответ, – но такой ответ, который невозможно перевести, потому что он на самом деле ничего не означает:
«II etait en la forme d’un tres vrai prud’homme»…
Как видно хотя бы из разговоров святого Людовика в мемуарах Жуэнвиля, «prud’homme» – это человек, читающий божественные книги и приверженный Закону Божию, т. е. категория чисто моральная, ни с каким определённым внешним обликом не связанная, так что «иметь вид истинного prud’homme» не означает решительно ничего.
Вспомним Жерсона:
«Если вам кажется, что это в какой бы то ни было мере похоже на земные вещи, то знайте, что у вас нет ясного видения Бога; то же скажу и об ангелах».
«Редко бывало, чтоб мне было откровение и при этом не было бы света… Свет приходит во имя Голоса»
[19]. Иногда, пусть и редко, она слышала только Голос и при этом не видела ничего; об одном из явлений, которые были уже в тюрьме, она сказала (на допросе 14 марта 1431 г.): «В тот раз я слышала Голос, но не помню, видела ли свет; не помню также, видела ли святую Екатерину».
