– Мы просто очень за тебя переживаем, – призналась мама. – Ты же знаешь, мы всегда поддерживали тебя в твоих детективных затеях – далеко не каждый родитель согласился бы на такое.
Справедливо.
– Но взгляни на ситуацию нашими глазами, солнышко. Тебе в редакцию поступило угрожающее послание, но ты почему-то ни слова нам об этом не сказала!
– Все не так. Некто отправил записку кому-то из учеников. У нас нет уверенности, что она адресована именно членам редакции. И да, она нас напугала – тому, кто придумал доставить послание таком вот оригинальным и жутким образом, стоит отдать должное. Но, как справедливо заметили ребята из редакции, в школе «Кин» и не такое бывало: например, как-то раз, накануне финального матча сезона, кто-то вывесил трусы игроков команды противника на флагштоке. К розыгрышам тут подходят очень ответственно. И ворон – далеко не самое дикое, что можно увидеть.
– Этот «розыгрыш» был тщательно продуман, – тихо и напряженно заметил папа.
Послушай, пап. Никто и не думал сбрасывать этот случай со счетов…
– Я как раз сейчас разбираюсь во всем этом деле, – тихо ответила я.
Рассказывать о кошмарном сне я не решилась – родителей бы это не на шутку встревожило, особенно маму. Она тут же начала бы проводить мне сеанс психоанализа и сыпать словами вроде «травма» или «вытесненные воспоминания».
– В том-то все и дело, Нэнси, – сказал папа, чуть повысив голос. – Не прикидывайся глупенькой, пожалуйста, ты ведь понимаешь, к чему мы клоним. Мы ведь и беспокоимся именно потому, что ты «разбираешься в этом деле».
Я уставилась на него.
– Ты что, и впрямь хочешь, чтобы я пустила все на самотек? Чтобы сидела сложа руки, пока кто-то замышляет недоброе против моих друзей, а может, и меня самой?
– Я хочу, чтобы ты отдала это дело на откуп шефу Макгиннису, – уточнил папа. – А он сможет качественно выполнить свою работу лишь в том случае, если вы с друзьями, о которых ты так переживаешь, перестанете играть в молчанку и утаивать важные сведения.
– Пап, у него пока только одна зацепка, – напомнила я и вновь посмотрела на родителей, беззвучно моля их выслушать меня, воспринять мои слова всерьез. – Вы же сами знаете не хуже меня: вероятность того, что Кэролайн Марк и впрямь замешана в похищении Мелани, близка к нулю. Вместо того чтобы разбираться с этой версией, надо повнимательнее присмотреться к семье Мелани, к ее бывшим ухажерам…
Папа, конечно, знал все и без меня. Как-никак это основы полицейской работы. Кстати, мамина лучшая подруга, Карен, тоже была детективом, прости господи. Вот уж кто без конца прикидывается глупенькой.
– Нэнси, мы прекрасно знаем, что у тебя большой талант по части журналистских расследований… – начала мама.
– Мам, дело же не столько в расследовании, – перебила я. – Согласна ты это признать или нет.
Она вздохнула и зажмурилась, точно я была мигренью, вспыхнувшей прямо над переносицей. А если и не самой мигренью, то уж точно ее причиной.
– Твоя правда. Ты одаренный детектив, и мы очень ценим в тебе это качество.
– Правда? – не сдержав горького смеха, переспросила я. – Что-то совсем не похоже.
– Потому что ситуация неоднозначная. Да, у тебя есть таланты, но ты ведь еще подросток, мало того, ты наша дочь. Уж прости, но для нас твоя безопасность на первом месте. Неужели ты этого не понимаешь, Нэнси? – Когда она произносила мое имя, ее голос дрогнул, а вместе с ним поколебалась и моя решимость.
Теперь уже пришел мой черед вздыхать.
– Понимаю. Конечно, понимаю.
Родители всегда меня поддерживали – даже после самого первого расследования, которое совсем не обрадовало шефа полиции. Поймала педофила? Умница. Поймала педофила при помощи сведений, которые не смог собрать целый полицейский отдел, зато сумела отыскать младшеклассница? Нет, это просто недопустимо. Во всяком случае, для его самолюбия.
Но родители всегда были на моей стороне.
Вот только им надо понять одну вещь: порой уходить в тень – далеко не самая правильная стратегия. Ведь взрослые и наделенные властью – даже хорошие, те, кому мы доверяем свою безопасность, – тоже могут совершать ошибки, отвлекаться на детали и мелочи и не видеть главного.
Впрочем, я вдруг поняла, что они и сами это осознают. Но страх за меня был куда сильнее.
Я посмотрела на маму, сидящую напротив, и сердце пронзил страх. Она потирала виски, точно этот разговор – точно я сама! – причинял ей настоящую, физическую боль.
Я все понимала. Как и они, я все прекрасно понимала.
Злодеев здесь не было. Не считая тех, кто устроил череду «розыгрышей» в нашей школе и похитил Мелани. Мои родители совсем не желали мне горя и зла. А я не хотела их пугать и тревожить.
Каждый из нас делал все, что мог.
В моем случае это, увы, значило, что сперва придется немного усугубить ситуацию – а может, и не немного, – и только потом все пойдет на лад.
– Я вас понимаю, – медленно проговорила я и положила вилку. – И постараюсь быть осторожнее. И честнее, – добавила я, пока папа не успел меня перебить. – Но… – Я затихла на мгновение, тщательно подбирая слова. – У меня к вам вопрос.
Папа вздохнул, но в его потухших глазах наконец заплясали огоньки.
– Ну еще бы. А как иначе, ведь ты наша дочка!
Я усмехнулась, но улыбка быстро растаяла – стоило только вспомнить, о чем я собиралась поговорить.
– Записка в птичьем клюве, шкафчик Дейзи, граффити в редакции…
Слова, проступившие на запотевшем окне у меня в машине.
– …все они отсылали к некоему проклятию Именин города.
Папа закатил глаза.
– Хорсшу-Бэй обожает истории о проклятиях, – заметил он и терпеливо улыбнулся маме. – Но мы во всю эту чушь не верим, ты же знаешь.
– Конечно-конечно.
Недаром же моя извечная мантра звучала так: «Верь лишь тому, что видишь своими глазами».
Но ведь и тогда я все видела своими глазами! Эта мысль не давала мне покоя, свербела в груди, мешала спать.
– Но странно, что проклятие упоминалось во всех трех случаях, – пояснила я. – При этом у кого ни спрошу – никто о нем и не слышал.
– Не так уж и странно, если предположить, что все «розыгрыши» – дело рук одного человека, – заметил папа.
– Справедливо. Но… как ты сам сказал, в Хорсшу-Бэе полно самых разных традиций, ритуалов, суеверий… Именины города – лишь небольшая их часть. А проклятие – крошечное дополнение к ней, которое по большому счету никого не волнует. Поэтому невозможно выяснить даже, в чем именно оно состоит.
– Возможно, подробностей никогда и не было, – сказал папа, нетерпеливо отмахнувшись от моих слов. – Это ведь, как ты говоришь, одна из дурацких выдумок. Никто тебе ничего не рассказывает, потому что рассказать нечего. Деталей попросту нет.
