Дейзи жива. И ты обязательно ее найдешь.
Ты что-то забыла.
Эта мысль меня не оставляла – хотя правильнее было бы назвать ее уверенностью. Впрочем, как ни называй, я никак не могла понять, что же я упускаю.
Как это ни иронично, но сама по себе уверенность в этом не пробуждала никаких воспоминаний.
Я выбралась из кровати и укуталась в мягкий уютный халат, надеясь, что он сможет отогнать мои тревожные мысли. Это помогло, но лишь отчасти. Куда больше спокойствия принес шум кофемашины, который я уловила, пока спускалась на первый этаж. Мама с папой уже сидели в кухне, и повсюду белели страницы утренней газеты.
– Доброе утро, котенок, – поприветствовала меня мама. Ее губы тронула улыбка, но в глазах читалась тревога. – Как спалось, ничего?
Мерзкий запах… хлопанье птичьих крыльев…
Я улыбнулась, постаравшись принять самый что ни на есть беззаботный вид, хотя чувствовала себя совершенно не беззаботно.
– Прекрасно! А что?
Мама едва заметно нахмурилась.
– Да нет, ничего… Мне просто показалось, что ты сегодня разговаривала во сне.
– Приснилось что-то, наверное.
Я налила себе кофе в любимую кружку. Надписи «Будущее за женщинами» на ней не было, зато была нарисована улыбчивая и сильная Клепальщица Роузи
[10], и этот образ, как мне казалось, подходил куда лучше. Я села за стол и отпила кофе, стараясь скрыть от родителей свою задумчивость. Я не хотела их тревожить. Они и так порядком взволнованы.
– Судя по всему, сон был не из приятных, – заметила мама. – Но если ты его не помнишь, тем лучше!
Она поставила передо мной тарелку с тостами, и я, взяв один, осторожно откусила кусочек.
Послышался тихий хруст. Как это ни странно, он напомнил мне о шорохе листьев, который я слышала, пока сидела в беседке на городской площади. И хотя я уже знала, что тогда за мной следил не кто иной, как Паркер, неприятное чувство чужого присутствия, вязкое, словно нефтяное пятно, охватило меня, и я содрогнулась. Положив хлеб обратно на тарелку, я отодвинула ее в сторону.
– Точно все в порядке? – спросил папа, внимательно глядя на меня. – Выглядишь… изможденной.
– Ой, да ладно, – сказала я, сделав вид, что страшно смутилась. – Вот это комплимент!
– Хватит над родителями насмехаться, – сказала мама. – Да, мы за тебя беспокоимся. Хочешь – подай на нас в суд. Времена сейчас непростые, и мы оставляем за собой право на какой-никакой контроль.
Я сглотнула. Ну вот, уже целых три минуты без мыслей о Дейзи. Я делаю успехи.
– Да ладно, какой еще контроль…
И тут мой взгляд кое-что привлекло. Папин кошелек, лежащий на полочке под стационарным телефоном, который по-прежнему висел у нас на стене, хотя им, по-моему, никто не пользовался с самого моего рождения. Обычно на этой полочке хранились всякие важные мелочи: ключи, наличные, мобильники… ничего удивительного в этом не было.
Сама по себе картинка казалась совершенно обыденной… но она всколыхнула что-то в моем сознании. Как знать… может, это зацепка?
Кошелек… Я еще раз прокрутила в памяти собрание в мэрии. Шеф Макгиннис тогда сказал, что записку нашли в кошельке Дейзи… который его подчиненные вынули из ее шкафчика. Все сходится. Дейзи ни за что не оставила бы кошелек в шкафчике добровольно… но раз его там нашли, значит, ее и впрямь похитили.
А вот после исчезновения Мелани никаких записок никто так и не отыскал – как и других улик. О том, что она пропала, узнали лишь потому, что она не пришла на встречу с Тео… и не появилась впоследствии.
Да, она и впрямь бесследно исчезла. Но ее могли похитить далеко не те же люди – и не при тех же обстоятельствах, – что и Дейзи.
После исчезновения Мелани должно было что-то остаться – не кошелек, так еще какая-нибудь вещица. И я должна была отыскать эту улику.
Я резко вскочила из-за стола.
– Мне пора, – сообщила я, сделав последний глоток кофе. – Надо срочно в школу съездить, забрать кое-что.
– К Именинам, что ли? – уточнила мама. – Между прочим, костюмы уже готовы. Можешь их с собой прихватить.
– Спасибо. – Я склонилась к ней и быстро поцеловала на прощание. – Так и сделаю.
* * *
Шкафчик Дейзи и пространство вокруг него оцепили оградительной лентой – как-никак это самое настоящее место преступления. Но при помощи пары латексных перчаток и набора отмычек я без труда преодолела все преграды. По счастью, кошмар разбудил меня до того рано, что когда я добралась до школы, тут еще никого не было, несмотря на предпраздничную суматоху, охватившую весь город. Я посмотрела на часы. Скорее всего, у меня совсем мало времени. Действовать надо незамедлительно.
Полиция срезала замок, висевший на шкафчике Дейзи раньше, но на всякий случай повесила новый – видимо, чтобы зеваки ничего не растащили. Затаив дыхание, я сунула отмычку в замочную скважину и повернула. Послышался тихий щелчок, и я, набрав побольше воздуха, открыла дверцу, желая обыскать шкафчик сама.
От картины, представшей перед моим взглядом, разрывалось сердце. Казалось, тут застыла сама жизнь Дейзи – та, какой она была еще пару дней назад, до исчезновения. Я ахнула, не в силах совладать с нахлынувшими на меня чувствами.
Внутри лежала сумочка из темно-серой кожи, в которой и нашли тот самый кошелек. Ее можно было носить на плече, а можно – переделать в рюкзачок, что Дейзи и делала по настроению. Дверцу с внутренней стороны украшали магнитные рамки с фотографиями, на которых мы с Дейзи и Леной пели в караоке (надо сказать, из рук вон плохо) в одном китайском ресторанчике неподалеку от города, где иногда проводились тематические вечеринки. Если зажмуриться и напрячь память, можно было даже вспомнить: тот самый вечер был посвящен восьмидесятым. Мы втроем сделали себе начесы и высокие хвосты и надели сетчатые перчатки без пальцев. Я даже помнила, что мы заказали в тот день – димсам, свиные ребрышки и китайские вареные пельмени. Мне отчетливо вспомнился их вкус.
На другом снимке Дейзи была запечатлена рядом с Купером в день первого матча сезона. На ней был чирлидерский костюм, а у Купа под глазами темнели полосы черной краски, блестящие от пота. Его команда победила в том матче. Интересно, а как Купер переживает случившееся?
Я втянула носом воздух и вдруг заметила, что по щекам у меня струятся слезы.
Не время раскисать, Дрю. Пора браться за работу. Но эти воспоминания сослужили мне добрую службу. Они напомнили, ради чего сейчас стоит приложить все усилия.
Что общего у хорошего сыщика и хорошего актера? И тот и другой знают цену мотивации.
