– Машинка-то, может, и есть, а вот другого такого человека, который незамедлительно предложит помощь и взвалит себе на плечи важное дело, не побоявшись никаких сложностей, тут больше не сыскать. Твоя мама одна такая, – сказал папа, и в его голосе послышалось неподдельное восхищение, которое я тут же уловила – и, кстати сказать, сполна разделяла.
– Твоя правда.
Я выдвинула стул и устало опустилась на него, чувствуя себя примерно как помятые, покосившиеся пакеты передо мной.
– А вообще, знаешь, швейные магазины по субботам – местечко не из приятных. Атмосфера там, прямо скажем, не очень расслабляющая, – продолжила я.
– Охотно верю, – рассмеялся папа.
– Надо найти маму и сказать, что я принесла все необходимое и мы можем начинать сразу же, как она будет готова, – вздохнув, добавила я.
Сама я в этот момент была готова разве что к многочасовому сну.
– Вообще, она сейчас отдыхает.
– Отдыхает?!
На мою маму это было совсем не похоже. В принципе, ни одного из членов семейства Дрю нельзя было назвать лежебокой.
Папа кивнул.
– Она уезжала в изолятор на все утро. Вернулась совсем без сил. Там у нее новый клиент, как она говорит: «Совсем еще ребенок… который просто оказался в неподходящем месте в неподходящее время. И все вокруг против него». Впрочем, сама знаешь, какая она, твоя мама.
– Не то слово.
Мама была социальным работником и обязанности свои исполняла со всей страстью и самоотдачей. К примеру, если новый клиент (вот как сейчас) попадал в изолятор для несовершеннолетних, и ему нужна была помощь социальной службы, мама выезжала незамедлительно, даже в субботу. И общалась с подопечным столько, сколько ему было нужно.
Папа внимательно посмотрел на меня, силясь разгадать, что стоит за едва уловимыми переменами в выражении моего лица.
– Солнышко, ты не переживай. Отдых время от времени нужен всем. А твоя мама, видит бог, заслуживает его как никто другой. Может, ты пока приступишь к работе одна?
– Я могу пока вырезать выкройки, – сказала я.
Пошить все костюмы самостоятельно мне было не под силу, но уж с этой работой я запросто справлюсь. Но сперва надо сделать еще кое-что.
– Но лучше сначала отнесу маме чаю.
– Она будет очень рада, – сказал папа.
В наступающих сумерках я заметила вокруг его глаз тени. У него тоже был усталый вид. Надо держаться и двигаться дальше – больше ничего не остается. Если у мамы трудности на работе, я должна максимально упростить ей жизнь – и пошив костюмов в том числе.
Понедельник
– Если кто и заслуживает покоя и отдыха, так это твоя мама, Нэнси, – с упреком сказала Дейзи. – Обычно ты сама первой это признаешь.
Только что прозвенел долгожданный звонок, возвестивший об окончании первого учебного дня после выходных. Но нас с Дейзи ждало еще множество дел. Мы ненадолго остановились около шкафчиков, чтобы убрать в них ненужные учебники, а заодно поправить прическу и подкрасить губы блеском (впрочем, в итоге на последние два пункта ушло больше всего времени), и поспешили на редакционное собрание.
Писать в школьную газету я начала сразу же, как только научилась складывать слова в предложения. И это вовсе не преувеличение: в первом классе я печатала собственные новостные листовки, которые папа потом ксерокопировал, а я раздавала одноклассникам. И теперь, когда до юбилейного празднования Именин города оставалось меньше недели, я тем более не могла пропустить собрание, на котором вся редакция «Первой полосы» должна была распределить темы об одном из важнейших событий года.
– Я просто очень скучаю по ней, когда она с головой уходит в работу, – сказала я. – Она ведь ей всю себя отдает.
Дейзи легонько толкнула меня локтем.
– Кажется, это у вас семейное!
– Да знаю я, знаю.
Я тоже решительна и упорна, когда дело касается важных для меня вещей – школьной журналистики, расследований, с первого взгляда казавшихся тупиковыми, – и Дейзи с Леной никогда не упускали возможности лишний раз об этом напомнить.
Краем глаза я заметила ослепительную улыбку Дейзи.
– Да ладно, солнце, не бери в голову, – сказала она. – К тому же у меня есть для тебя настоящая семейная драма.
– Ничего себе! Рассказывай!
– Но это будет очень странная история. Ты готова?
– Ну еще бы!
Мы как раз поднялись на третий этаж, и я, рванувшись вперед, распахнула перед Дейзи дверь, с любопытством глядя на нее, пока она переступала порог.
– Скажем так, мои родители без особого восторга восприняли новость о том, что меня утвердили на роль в постановке, – сказала Дейзи с напускным равнодушием – но я прекрасно знала, как же ей хотелось поучаствовать в спектакле, и тень разочарования, мелькнувшая на ее лице, от меня не укрылась.
– Не может быть! – возмутилась я. – Нет, в самом деле! Я знаю, что они временами… чересчур тебя опекают, – добавила я, немного помолчав.
Странность родителей Дейзи отнюдь не была тайной, и мы с Леной не стеснялись говорить о ней прямо.
– Они ведь знали, что ты участвуешь в прослушивании?
Дейзи пожала плечами.
– По идее, да. Я не раз упоминала об этом дома. К тому же… – Она подняла на меня смущенный взгляд. – Сама знаешь, какая у Дьюиттов репутация…
Я положила руку ей на плечо и с улыбкой сказала:
– Да ладно тебе, Дейзи. Для меня не секрет, как много твоя семья сделала для нашего города. И я тоже считаю очень странным, если твои родители и правда не думали, что тебя возьмут в постановку. – Тут в голову мне пришла нехорошая мысль, и я с тревогой спросила: – Погоди… Они ведь не запретили тебе играть в спектакле, а?
Конечно нет, быть такого не может! Дейзи первым делом упомянула бы о трагедии такого масштаба! Когда в пятом классе родители не разрешили ей участвовать в выездном концерте школьного хора, она несколько часов проплакала на Лениной кровати с балдахином.
Как и ожидалось, Дейзи покачала головой.
– До такого не дошло – думаю, увидев мое счастливое лицо, они сразу поняли, что это бесполезно. Но слушать об этом наотрез отказались. Мама и вовсе побледнела, когда я начала ей рассказывать о сценарии.
– Бр-р-р.
– То-то и оно. Не пойму, в чем дело, тем более что праздник устраивают как раз в честь наших предков! – Дейзи задумчиво сдвинула брови. – Может, они считают это все… непристойным или типа того?
– Похоже на правду.
Пускай семье эксцентричных домоседов и впрямь едва ли были по нраву городские спектакли, в которых воспевалась на разные лады их же собственная семейная история. Но ведь Именины города празднуются каждый год! Почему они решили высказать свое «фи» именно сейчас? Неужели дело лишь в том, что Дейзи собирается участвовать в постановке?
