– Эй! – заорал Эраст Петрович. – Сторож или кто там! Открывай, бакшиш пришел!
Он нетерпеливо позвонил в колокол. Прижался к стеклу, за которым ничего нельзя было разглядеть.
Но Фандорин сейчас не полагался на зрение – с освещенной террасы окружающий мир казался черным. На слух тоже не рассчитывал – шум прибоя заглушал остальные звуки.
Всё сейчас зависело от инстинкта, который у ниндзя называется хикан (буквально – «чувствовать кожей»). Это особое чувство, которое можно в себе развить и обострить при помощи тренировок. Открытые участки кожи действительно становятся невероятно чувствительными, словно бы превращаются в фотобумагу. Только реагируют не на ультрафиолет, а на угрозу.
Кожа затылка, шеи покрылась мурашками. Угрозочувствительная эмульсия среагировала на неотвратимую опасность.
Фандорин кашлянул. Саадат не поняла или не услышала. Тогда он не слишком сильным, но достаточным ударом сшиб ее с ног. Слоноподобного Гасыма, развернувшись, опрокинул со ступенек мощным пинком. Сам кинулся на пол.
Все три движения не заняли и секунды. Звука собственного падения Эраст Петрович не услышал, потому что ночь взорвалась грохотом и треском.
Из темноты, от штабеля досок, сваленных напротив входа в клуб, стреляли в несколько стволов. От стен и перил полетели щепки. Лопнуло оконное стекло. Искры посыпались от дверной ручки. Закачался и загудел тронутый пулей колокол.
Катясь по настилу, Фандорин увидел, что дела нехороши.
Валидбекова лежала ничком и не шевелилась – кажется, он все-таки не рассчитал силу удара. Еще хуже с Гасымом. Вместо того чтобы оставаться под крыльцом, в спасительной тени, гочи поднялся на ноги и снова лез на террасу.
– Назад! – рявкнул Эраст Петрович. – Лежи!
Гасым качнулся и вскрикнул:
– Ай!
Стал оборачиваться в сторону вспышек, вытаскивая из кобуры оружие.
«Чертов увалень!»
Фандорин приподнялся. Не распрямляясь, бросился в обратном направлении. Прыгнул – и сшиб Гасыма с ног, рухнул вместе с ним в черноту.
– Стреляй и перекатывайся! Не оставайся на месте!
Сам Эраст Петрович именно так и сделал. Произвел по штабелю два выстрела (пока не прицельных, а пугающих – чтоб похуже целились), два раза перекатился. Гочи тоже загромыхал своим сорок пятым калибром.
Ситуация начинала исправляться.
С террасы, едва различимые сквозь грохот выстрелов, послышались глухие хлопки – будто сердито затявкала комнатная собачка. Фандорин приподнялся, чтобы заглянуть через перила.
Саадат Валидбекова по-прежнему лежала на полу, но перевернулась на живот и, опершись на локоть, палила во тьму из миниатюрного дамского пистолетика.
– Уползайте! Уползайте за угол! – крикнул ей Эраст Петрович.
Однако нефтепромышленница не послушалась. Наоборот, поползла ближе к краю, не переставая стрелять.
От угла дома, из густого мрака, к Валидбековой метнулась быстрая, размытая тень. Эраст Петрович вскинул «веблей», но, слава богу, вовремя узнал евнуха. Тот бесцеремонно схватил хозяйку за ноги, подтянул к себе, поднял, перекинул через плечо. Столь же проворно, как появился, исчез в обратном направлении.
Вот теперь, наконец, можно было сконцентрироваться на противнике.
Под настилом террасы было пустое пространство, а опорный столб мог служить неплохим прикрытием. С этой выигрышной позиции Фандорин подсчитал силы противника. Из-за штабеля вели огонь восемь человек. Многовато, но в пределах возможного.
– Вахсей! Один попал! – донесся торжествующий вопль Гасыма.
Действительно: пальба справа чуть проредилась. Эраст Петрович прицелился в крайнего левого стрелка. Сразу после очередной вспышки послал пулю. Больше с той точки не стреляли.
Остались шестеро.
– Гасым, ты ранен?
– Спина, – горестно откликнулся гочи. – Ай, Аллах, стыд какой!
– Тяжело?
– Зачем тяжело? Обыкновенно. Вахсей! Опять попал!
Пятеро.
Эраст Петрович пополз под настилом, перебирая локтями. Поравнявшись с Гасымом, сказал:
– Бей по ним, не давай целиться! Я обойду с фланга. Только перекатывайся после каждого выстрела!
– Папа свой учи, – пробурчал гочи, доставая второй револьвер.
В землю с шипением вошла пуля. Другая расщепила опору – в лоб Гасыму вонзился кусочек дерева. Помянув шайтана, гочи выдернул щепку, стер кровь рукавом.
Фандорин выкатился из-под террасы. Пригнулся, побежал в обход. На бегу дважды выстрелил – не целясь.
На той стороне кто-то неразборчиво крикнул. Очевидно, отдал приказ.
Вспышек больше не было. В темноте раздался топот ног. Через несколько секунд на освещенный причал один за другим выскочили пять человек, побежали в дальний конец. Фигуры были отчетливо видны, но стрелять из короткоствольного «веблея» с такого расстояния – зря пули тратить.
«Хотят уйти по морю, на катере. Ничего, пока сядут, пока заведут мотор…».
– Гасым! Не стреляй! За мной!
Эраст Петрович кинулся вперед. Смотрел не на фонари, а под ноги – чтобы не сбиваться с ночного зрения.
– Пожалуйста! Пожалуйста! – раздался сзади женский крик. – Турала с ними нет! Где мой мальчик?
«Она права. Ребенок может быть только в доме».
– Гасым, назад! Вышибай дверь!
Проводив взглядом улепетывающих бандитов, Фандорин побежал обратно к клубу. Гасым был уже на террасе. С разбегу, ударом плеча, он снес обе створки.
Эраст Петрович попал в дом последним, вслед за Валидбековой и Зафаром.
– Турал, Турал! – звала Саадат.
Ответа не было.
Не тратя времени на поиски выключателя, Эраст Петрович достал электрический фонарик. Посветил вокруг, пробежал по комнатам.
– Мальчика здесь нет и не было, – сказал он, вернувшись к остальным.
– Где же он? – жалобно воскликнула Саадат.
– Чтобы это узнать, нужно догнать наших застенчивых д-друзей.
Вдали заурчал мотор.
– Скорее!
Огромными скачками Фандорин понесся к причалу, быстро оторвавшись от остальных. Под ногами гулко загрохотали доски. Впереди, у дальнего края Т-образного пирса, вскипела белая полоса – пенный след от кормового двигателя.
Через несколько секунд Эраст Петрович оказался возле пришвартованных лодок – металлических, акулообразных, самых новых моделей.
– Вай, зачем стоишь? Уйдут!
Гочи с разбегу сиганул в самый большой катер – тот аж подпрыгнул в воде.
– Включай машина! Умеешь?
