Дрожащим пальцем Мартин нажал на пусковую кнопку. До конца фильма оставалось пять минут. На фоне веселого парафраза, сочиненного Фрицеком на оперу Красы
[48], Мартин и Коко сдвинули бокалы с шампанским — и застыли.
— Конец, — сказал Мартин, — дальше пойдут титры.
* * *
Зимой 2000 года на конференции в Вупертале мы с мужем делали доклад о лекциях в Терезине. После перерыва был объявлен концерт. Коко Шуман и компания. Кругленький, голубоглазый Коко бодро прошагал по сцене с гитарой, вслед за ним — четверо джазистов из Германии, самые что ни на есть немцы.
Коко вел — лакированные ботиночки отбивали ритм. Хорошо сыгранный квартет подхватывал тему, народ хлопал, Коко кланялся, возвращался под аплодисменты публики. За ним гуськом шли высокие немцы.
После концерта он долго вытирал круглый лоб платком — взмок, устал, растроган. Потом мы сидели в кафе, и я рассказала, как мы смотрели с Мартином Романом фильм про их встречу.
— Он вклеил вашу фотографию в альбом, вы замыкаете собой парад знойных красавиц… Интересно, куда делись его вещи? Впрочем, какая разница… — Коко воздел палец с золотым перстнем, сложил губы в трубочку, насвистел мелодию из «Карусели». — Мартин, за тебя! — Мы сдвинули бокалы и застыли.
Дальше пошли титры:
«Джазовый гитарист Коко Шуман, настоящее имя Хейнц Якоб, родился в Берлине в 1924 году и умер там же в январе 2018-го. Выступал с Марлен Дитрих, Эллой Фитцджеральд и прочими знаменитостями. В фильме принимал участие Сергей Макаров, родившийся в Старой Русе в 1939 году и умерший в Тель-Авиве в 2016‐м».
Я еще здесь.
Коко Шуман и его джаз-банд, 1974. Архив Е. Макаровой.
В Сан-Ремо никаких новостей
Привет, я Морен, и Адольф Аузенберг — мой дядя. Я нашла на вашем сайте его краткую биографию, где упомянуто даже имя моей бабушки. Невероятно, мы родились с ним в один день, я хочу знать о нем все! Некоторые истории я слышала от своей матери, его родной сестры. Была бы благодарна за любую информацию, которая может пролить свет на жизнь моего дяди. Пожалуйста, свяжитесь со мной! (Имейл, мобильный телефон, вашингтонский адрес, — все приложено.) Большое спасибо!
Письмо от Морен получено в 2006 году, а поисками информации о Дольфи (так он подписывался, и так звали его все друзья и близкие) я занималась с 1990 года. Неужели найдутся какие-то документы, фотографии или даже письма?
* * *
В пражском телефонном справочнике «Золотые страницы» было несколько Аузенбергов, я попала в точку с первого раза.
«Мы живем на окраине, нас трудно найти, — отозвался на просьбу о встрече скрипучий голос. — Моя жена Аничка встретит вас на конечной остановке автобуса. Она маленькая, седенькая, в правой руке будет держать газету».
Сейчас и не вспомнить, куда я ехала, на каком автобусе, но маленькая женщина с большой газетой в правой руке ждала меня на условленном месте.
Пригород Праги, осень, отцветают большеголовые георгины и астры. Мы с Аничкой движемся гуськом по узкой тропинке между заборами, от земли тянет сыростью. «Примите во внимание, что Курт болен и быстро утомляется».
* * *
Долговязый старик в коричневой фланелевой пижаме при галстуке. Очки в темной оправе с толстыми стеклами сидят на узкой переносице.
Мы расположились в большой гостиной, я положила на журнальный стол папку с копиями терезинских рисунков Дольфи. Курт молча рассматривал рисунки и качал головой. Аничка смотрела не на рисунки, а на мужа, не слишком ли волнуется. В конце концов, Дольфи не вернешь.
— Я никогда этого не видел, — сказал Курт, положив очки на стопку рисунков, — для меня это — открытие. Шок.
При слове «шок» Аничка встрепенулась.
— Но ведь вы знали, что Дольфи учился на художника!
— Знал, конечно. Но в Терезине мы практически не встречались. Я работал в техническом отделе, Аничка в прачечной. Прибыл я из Брно второго декабря транспортом G 668. Копал могилы, пока не построили крематорий. Когда вешали шестерых, копал ямы. Ночью. У нас были маленькие лампочки, над нами поставили виселицу с шестью веревками. Это было страшное начало. Как проминента класса «А» меня освободили от транспорта. Я работал в садоводстве, затем — в техническом отделе в Магдебургских казармах. Вспомнил, Дольфи там написал большую картину, два метра на полтора, — голубое море, солнце, пальмы. Радостный, оптимистичный пейзаж…
Курт Аузенберг, 1946. Архив Е. Макаровой.
Курт сложил рисунки. Руки у него тряслись, но они тряслись и до этого. На всякий случай Анечка померила давление. В норме. Можно продолжать. Я спросила про семью.
— Мой отец Рихард был пражским часовщиком. В семье было десятеро детей, двое умерли, восемь выжило. Родного брата отца звали Юлиус. Он женился на арийке, Хильде, и у них родилось двое сыновей, Дольфи и Эрих. Эрих был старше Дольфи, он умер до войны. Нет, он покончил с собой.
Юлиус прожил долгую жизнь. В лагерях не был, работал в знаменитой кинофирме «Фокс-фильм». Преуспевающий продюсер, среднего роста, округлый, интеллигентный, шармантный, с прекрасным чувством юмора. Главным его детищем было кино. Помню, как-то в Берлине, еще до войны, он завел меня в одну из своих многочисленных комнат, там у него была парикмахерская, личная!
