Записки
Выписка из допроса кандидата Томаса Шрайбера, проведенного руководителем Артифекса, переданная в Черные архивы по распоряжению хранителей.
РУКОВОДИТЕЛЬ АРТИФЕКСА: Объясни, как тебе в голову пришла идея создания устройства.
ШРАЙБЕР: Мне нравится чинить и мастерить вещи. У моих младших братьев есть деревянные кубики, которые я для них сделал, с буквами на каждой грани. У нас была игра, в которой мы составляли слова из букв, а потом делали оттиск этих слов на земле и…
РУКОВОДИТЕЛЬ АРТИФЕКСА: Кто попросил тебя построить машину?
ШРАЙБЕР: Никто, сэр. Мне хотелось посмотреть, как она будет работать. Я думал, что, когда закончу, покажу ее профессору Вульфу.
РУКОВОДИТЕЛЬ АРТИФЕКСА: И? Ты показал ее профессору Вульфу?
ШРАЙБЕР: Нет, сэр. У меня не было возможности. Мы только вернулись, и я не мог уснуть, поэтому решил доработать ее. Я только начал работу сегодня ночью. Я собирался показать изобретение профессору с утра. Сэр, я не понимаю – я сделал что-то не так? Разве Библиотека не извлечет пользу из подобного изобретения?
РУКОВОДИТЕЛЬ АРТИФЕКСА: Получается, Вульф никогда не видел эту машину. И ты никогда не показывал ему свои чертежи и графики, а также никогда не обсуждал с ним свои задумки. Он никогда не просил тебя заниматься этим, чтобы подорвать авторитет Библиотеки.
ШРАЙБЕР: Сэр! Нет-нет, я вовсе не собирался подрывать авторитет Библиотеки! Я хотел помочь Библиотеке, а не навредить ей. Профессор Вульф даже не догадывался об этом. Я хотел подождать, чтобы показать ему устройство, когда все будет полностью готово.
РУКОВОДИТЕЛЬ АРТИФЕКСА: Не бойся, кандидат. Никто не сомневается в твоих способностях или же твоей гениальности. И нужно быть чрезвычайно одаренным молодым человеком, чтобы создать подобное тому, что создал ты, чтобы изобрести устройство, способное… сотрясти мир.
ШРАЙБЕР: Спасибо, сэр. Я рад, что вы так считаете. Я могу доработать ее, сделать еще лучше, если только вы предоставите мне мастерскую и инструменты, чтобы…
РУКОВОДИТЕЛЬ АРТИФЕКСА: А знаешь ли ты, что случается, когда сотрясается мир, Томас? Города оказываются уничтожены. Люди погибают. Рушатся целые империи. Все то, что лежит в основе основ Библиотеки, падет. Когда я говорю, что твое изобретение может сотрясти мир, я не говорю это как комплимент. Это осуждение.
(Записано, что ШРАЙБЕР молчит.)
РУКОВОДИТЕЛЬ АРТИФЕКСА: Кто еще видел чертежи и знал о твоих планах? Кто знал об устройстве?
ШРАЙБЕР: Никто, сэр.
РУКОВОДИТЕЛЬ АРТИФЕКСА: У тебя есть начерченные от руки копии схем?
ШРАЙБЕР: Я все записывал в своем личном журнале. Больше никто их не видел.
РУКОВОДИТЕЛЬ АРТИФЕКСА: Что ж, разумеется, мы проверим, говоришь ли ты правду.
ШРАЙБЕР: Вы собираетесь уничтожить печатную машину?
РУКОВОДИТЕЛЬ АРТИФЕКСА: О нет, мальчик мой. Мы просто поставим ее на склад, к остальным подобным изобретениям. Ты далеко не первый, кто придумал такое устройство. И вряд ли будешь последним.
ШРАЙБЕР: Вы собираетесь меня убить.
РУКОВОДИТЕЛЬ АРТИФЕКСА: Некоторые идеи распространяются, как опасный вирус. Их необходимо уничтожать на корню до того, как они успеют пустить корни. Не самое приятное правило медицины гласит, что конечность с гангреной необходимо ампутировать до того, как болезнь завладеет всем телом, чтобы спасти человека. В последний раз спрашиваю, скажи мне, кто еще знает об этом, и ты сможешь прожить остаток своих дней в темнице и тебе не придется гнить в безымянной могиле.
(Записано, что ШРАЙБЕР молчит.)
РУКОВОДИТЕЛЬ АРТИФЕКСА: Что ж, в какого бы бога ты ни верил, да сжалится он над тобой.
(Затем руководитель Артифекса отдал приказ увести кандидата Шрайбера для дальнейшего допроса.)
Глава шестнадцатая
Когда Джесса проводили на выход из серапеума, по небу уже разливался теплый рассвет; небо на востоке окрасилось в мягкие желтые и оранжевые оттенки, а на западе было залито еще цветом индиго. Каменная верхушка пирамиды отражала свет и блестела на солнце, которое только-только всходило над горизонтом.
Пирамида выглядела прекрасной, непоколебимой и вечной, и Джесс отвел глаза. Голова у него гудела одновременно от напряжения и усталости, и ему было противно от мыслей о том, что только что с ним произошло. На этот раз солдаты не стали его связывать. Он проводили его вдоль двора, мимо выстроенных в ряд статуй каменных стражников, которые походили на армейскую колонну, а потом вывели в парк, укрытый тенью ветвей оливковых деревьев.
Друзья Джесса оказались там же. Все, кроме Томаса.
Глен заметила Джесса первой и сказала остальным; Дарио обнимал Халилу, однако отпустил ее, когда увидел Джесса, и все они поспешили к нему навстречу. Джесс должен был почувствовать себя лучше при виде друзей, однако теперь он начал осознавать, что больше у него нет друзей. Вокруг него лишь люди, которых он может предать и жизнь которых может уничтожить.
«Томас мертв».
– Что произошло? – спросил Дарио. – Брайтвелл? Джесс! Ну же, англичанин, поговори с нами.
– Пойдем, Дарио. – Халила, как и всегда, оказалась куда более проницательной. И она прекрасно видела отстраненный, потрясенный взгляд Джесса, хотя и не могла знать причин. – Ему нехорошо. Разве ты не видишь?
– Просто выпил слишком много, как и все мы, – решил Дарио, однако отпустил рубашку Джесса, за которую схватился, и сделал шаг назад. – Ты нашел Томаса?
Джесс покачал головой. Он не мог заставить себя сказать что-либо. Пока не мог.
– Что ж, тогда пошли. Вульф нас ждет.
«Определенным врагам иногда лучше позволить уничтожить самих себя». Сколько бы власти ни было в руках руководителя Артифекса, он все равно боялся профессора Вульфа. Почему?
Картинка сложилась в голове Джесса, как пазл, фрагмент за фрагментом, крошечными частями, резко и быстро. Родители Вульфа были скрывателями, и он родился в Железной башне. Месье Дантон говорил о связях родственников Вульфа. И прямо перед носом у Джесса Вульф и верховный скрыватель стояли на площади в окружении отрядов библиотечных солдат.
Кристофер Вульф был похож на свою мать.
Его матерью была не кто иная, как верховный скрыватель.
– Джесс? – Глен положила руку ему на плечо. Она сделала это совсем не нежно, не так, как сделала бы это Халила. Так, скорее, солдаты хлопали друг друга, чтобы привести в чувства. – Что насчет Томаса? Ты знаешь, где он?
– Он мертв, – сказал Джесс. Он видел, как зрачки Глен расширились от ужаса и как выражение ее лица измелилось. Она побледнела. – Пошли. Сами сказали, профессор Вульф нас ждет.
