– Увы, – поморщился Садко, вспомнив забурлившую в нем ярость при виде избиения Арвелы. – Девчушка к подобному обращению со временем притерпелась, но отваги ей было не занимать – раз за разом пыталась спасти и приезжих, и самого Товита. После нескольких неудач ей стало ясно, что пока чужаки под воздействием кричащего полумесяца, объяснять им что-то бесполезно. Можно только дать оружие, чтобы с железными птицами совладать, – и понадеяться, что удача от них не отвернется. И до сего дня удача отворачивалась от всех.
– Хорошо, хоть нас не обошла, – выдохнул Каратан, и Руф, стоявший рядом, согласно рыкнул, обнажив клыки.
– Удачу мы должны благодарить за многое, но и Арвелу тоже, – молвил Витослав, хмуро глядя на товарищей. – Если бы Товит дочку волшебством обуздал, по прихоти своей сломил бы волю, то не выбрались бы мы с острова. Ведь пока ее отец и Садко были на горе, она попыталась вас пробудить, спасти. Стражи-истуканы ее схватили, доставили в покои отца и держали, пока не вернулся Товит. Тот обозлился, потащил дочь в ее покои – и по пути они разругались, – мельком взглянув на капитана, обаянник спохватился: – Ну а остальному Садко и сам был свидетелем, дорасскажет.
Капитан и рассказал: про свои злоключения на горе, про подаренный кинжал, про полет на железноклювой вороне… про все. И, конечно, про то, как Арвела сумела всех спасти от истуканов и зачарованного сна, использовав нужные амулеты.
– …Вот так и вышло, что честный купеческий сын из-за черной волшбы стал злодеем, а дочка его нас спасла, – подвел итог Садко. – И принял я решение, что судьбу душегуба определит Арвела. Многим мы ей обязаны, разве можно было ее желание не исполнить? Не за себя же просила – за отца, все еще надеется, что сумеет вернуть его к Белобогу… и будем надеяться, что получится.
Мелодия затихла, Садко неспешно переметнул гусли на бок. Матросы зашептались, обсуждая услышанное, а подошедший Милослав буркнул:
– Эх, похож этот Товит на одного нашего общего знакомца из Новеграда, не находишь?
– Да уж, есть немного. Там, правда, другое… – Садко рассеянно смотрел вперед, на приближающуюся стену тумана.
Сказ закончен, да расходиться рано, есть еще что сказать…
– Повезло сегодня, – вновь обратился капитан к команде, – но в который раз убедился, что на одном везении не выедешь. Прав Витослав, не только удачу мы благодарить должны. И не только Арвелу. Аля, – повернулся он к дивоптице, – без тебя – не прознали бы о грозящей беде. Век тебе благодарны будем…
Алконост взглянула на Садко и чуть заметно улыбнулась, склонив голову.
– …Радята, Витослав, Ждан – без вашей храбрости, сноровки и умений никакая удача бы нам не помогла, сгинули бы наверняка…
Названные засмущались, опустили глаза, а Ждан так густо покраснел, что в сумерках показался темнокожим.
– …и, конечно, Мель! Ай да храбрец! Сохранил «Соколика» нашего в целости, не побоялся с истуканами в бой вступить. Да вы и сами видели, как ловко он их на куски накромсал!
Зашумели, задвигались, ихтифая по покатым плечам захлопали. Заметил Садко, что многие все же хмурятся, грустят, особенно – Полуд и Бану.
– И уверен я, – повысил голос капитан, – кабы не черная волшба, каждый из вас проявил бы себя с лучшей стороны. Потому как ходит на «Соколе» лучшая в Белосветье команда! И любые невзгоды нипочем, когда мы друг за дружку горой стоим! Со всеми бедами справимся, всех врагов одолеем!
– Да! – выкрикнул пунцовый Ждан, и его крик подхватили остальные.
– Ну а теперь ждет нас прежняя дорога, друзья-товарищи! – зычно произнес Садко. – Как туман минуем, сразу к Ольше пойдем, а там – и в Новеград, к родным берегам! По местам!
* * *
«Сокол» вошел в туман, и остров растворился в серой мгле, скрывшись с глаз. Шли сквозь завесу молча, а когда выбрались в открытое море, выдохнули с облегчением все, включая капитана, на широком плече которого привычно пристроилась Аля.
Команда была занята своими делами, переговаривались, смеялись, обсуждали приключения на острове с золотой горой. Разговоров этих надолго хватит, а в трактирах Ольши обрастет история новыми подробностями, станет много интересней и чудесней… И вряд ли кто в нее поверит.
– Ты уверен? – Витослав не отрывал от Садко хитроватого взгляда. – Ужель и искуса нет?
Они с обаянником стояли у борта, и капитан, услышав вопрос, глянул на немалый кошель, что держал в руке. «Искус». Да уж, день был полон искушений.
Ведь судьбу Товита и в самом деле решить можно было по-разному… но отдать негодяя на милость дочери показалось правильно. Предложить Арвеле с ними плыть да и всех оставшихся в живых с острова забрать – тоже было по совести, но девица отказалась. Сказала, что должна отцовскую душу спасти, а потом добавила, мол, если кто из слуг захочет с вами на большую землю – я их неволить не стану, пусть едут. Только уцелевшие слуги оставлять молодую хозяйку отказались…
Сокровища – тоже искушение… но ни крупинки, ни самого малого золотого слитка не взял на борт Садко. Ни к чему ему богатство, кровью умытое, не принесет оно счастья. Остались в подземельях дворца и награбленные со сгинувших кораблей товары. Только подаренные Арвелой припасы Садко принял да кинжал из неведомой «бронзы» оставил – ведь причудливый клинок ему жизнь спас, расставаться с ним не хотелось.
Напоследок с помощью Витослава собрали и спрятали в большой кошель все амулеты, наполненные черной волшбой. Талисманы же, что обаянник счел безопасными – были у зарубленного Товитом колдуна и такие, – вернули девице.
Получила новая хозяйка три зачарованных предмета. Один – что купол вокруг дворца держал. Второй морочные камни подпитывал, туман вокруг острова наводил. И тот, что каменными слугами управлял. Последний Садко отдавал с неохотой и опаской, но понимал, что Арвела почти одна останется, ведь, кроме нее и отца, живых людей на острове хорошо, если с десяток наберется. Им нужна охрана, а каменные статуи, если управлять ими с умом, – могут оказаться не такими уж и тупыми. К тому же не страшны истуканам ни медные змееящеры, ни железные вороны, так что нужно было лунный шарик оставить – Садко и оставил…
Тут и сказочке конец… Или нет? Ведь кошель с черными амулетами по-прежнему лежал у Садко в ладони.
– Местному морскому царю будет вторая дань, – твердо сказал капитан то ли Витославу, то ли самому себе. – А нам – избавление… Но ты прав. Тянет их сохранить. Будто рука не слушается, внутри онемело все, а в голове настойчиво лишь одно – оставь! Оставь себе!.. Отчего так, не знаешь?
Чародей горько улыбнулся:
– Вещи, черной волшбой накачанные, на простых людей влияют дурно. Власть дают большую. Отрава Чернобога в людских душах самое страшное и низменное пробуждает. Для непривычного это слишком суровое испытание.
– Волшба волшбе рознь, – прошептал Садко, припоминая былые беседы с обаянником.
– Верно. Вот есть, к примеру, предметники – те, кто амулетами и волшебными вещами постоянно пользуются. Похожи они на Товита, но только предметники – хоть и не чародеи, но все же подготовленные, знающие, к тому же управляют не столь опасными предметами. Нам, волшебникам, конечно, проще… но и на старуху бывает проруха. Порой даже чародеи разума лишаются, особенно если в руках у них нечто могучее, подобное тому полумесяцу, – Витослав задумался, покачав головой. – Страшно подумать, как сильно искорежила Товита черная волшба, ведь такая власть кому только голову не вскружит… Боюсь, не сумеет он искупления добиться, пропадет его душа в Чернояре, и хорошо, если только его.
