– Ой! Сгинь, нечистый!
– Я чийстый, в войде нейдавно сийдел, – оттопырил губу шутик. – Не бойся, я к тейбе с добром!
– С каким таким добром?
– Мой хойзяин – вейликий куйдесник Ойгнегор! Он ищет себе тайкую, как ты, крайсивую. Мне пойручил нейвесту сыскать, а я тейбя выйбрал. Буйдешь, как сыр в майсле кайтаться. Хозяин мой мудр не по гойдам, ему всего-то – девятьсот, вийдный жейних! Все завийдовать станут.
Девушка от изумления открыла рот.
– Завидовать? Ему и правда девятьсот лет?
– Всейго, – подтвердил Пыря, – в самом соку муйжчина.
– Да рассказывай! Девятьсот лет! Зачем мне старый хрыч?
– Зойтом с ног до пйят усыйпет! – неуверенно произнес Пыря, оглядываясь. – В шелка ойденет, в пайчу!
По выражению лица девушки шутик уже понял, что выбрал снова не ту. И сейчас она либо сбежит, либо его как-то обидит, как давешняя. Он уже даже решил, что пора уходить, но не успел. Беда пришла, откуда не ждали.
– Золотом, говоришь?! – раздался грозный мужской рык за спиной. – А ну, посторонись, Яринка, я этому доброхоту промеж рогов вдарю! Будет знать, как чужих невест соблазнять!
Из глубины сада показался высокий парубок с выломанным из тына колом в руках. Слова у парня не расходились с делом. На голову Пыри обрушился град ударов – увернуться обомлевший от неожиданности шутик не успел, рухнул как подкошенный, свернулся в клубок и только тихо попискивал, прикрывая голову.
– Ой, Остапчик, ты ж его убьешь! – вскрикнула девушка.
– Туда и дорога, – в сердцах рявкнул парень. – Тьфу ты, кол гнилой попался, переломился! Ух, повезло тебе, бедак худов! Сапоги да кулаки об тебя марать не стану! Ладно, пошли отсюда, Ярина, посидим немного на бережку, на звезды ясные поглядим.
Оглушенный Пыря догадывался, что остался жив лишь чудом. Шкура-то у шутиков толстая, и к боли они терпеливы, да только все тело ломило от ударов разъяренного жениха, другой бы на месте служки помер. Шутик осторожно ощупал мордочку и голову – уф, хорошо хоть рожки на месте остались. В ушах стоял сплошной гул, а звезды, да чего на них куда-то ходить смотреть, вот они, вертятся прямо перед глазами. Из-за этого шума и звезд он не имел ни малейшего представления, сколько вот так провалялся, и не сразу понял, что рядом кто-то появился и что-то напористо спрашивает.
– Да очнись же ты, нечистая сила, – трясли Пырю за хилое плечо. – Просыпайся давай! Дело есть!
Пыря сел, потянулся за выроненной шапкой, одновременно пытаясь рассмотреть, кто это над ним возвышается. Оказалось – деваха. Не Ярина, а какая-то другая. Ей-то чего надо?
– Пришел в себя? Чудесно. В общем, слушай. Коли правда у твоего чародея много золота, так я – согласная.
– На что сойгясная? – потряс головой шутик.
– Ну, в невесты пойти к этому, старикашке твоему. Слышала я, как ты дуру Ярину уговаривал.
Пыря неуклюже поднялся с устилавшей землю палой листвы, попытался рассмотреть странную девицу. В темноте шутики видели, как днем, так что оценить неожиданную собеседницу Пыря смог без труда. Вроде бы ничего – кругленькая, темноволосая, глаза вот только… зеленые.
– Он люйбит с гойюбыми гйязами. Ты не подхойдишь. Уйди.
Девушка уперла руки в боки и настойчиво произнесла:
– Глупости какие! Подумаешь, голубые, зеленые! Али я не красавица? Али не приглянусь ему?
– Красайвица, – признал Пыря.
Хотя сам он в женской красоте ничего не понимал, но о пристрастиях хозяина знал хорошо, и девушка вроде бы годилась… Личико почти кукольное – гладкое, с легким румянцем на щечках с ямочками, губки изогнуты бантиком, большие глаза широко распахнуты, пышные черные волосы заплетены в косу, спускавшуюся ниже пояса. И главное – свет от нее исходил тот самый, нужный хозяину. Да, определенно селяночка под описание подходила…
– А то! Вот, коли не врешь и золотом твой хозяин богат, не сомневайся – я ему за это что хошь сделаю, любой каприз исполню. И тебе выгода – не надо больше никого искать. Ну, что скажешь, бедачок?
– Не бейдак я, – поправил неразумную девицу задумавшийся Пыря. – Шуйтик.
А и впрямь, не так уж велика разница – зеленые, голубые. Пока еще сыщешь новую девку, да чтоб рядом злющих женихов с палками не болталось… а эта, вон, сама на все согласна.
– Ну, шуйтик так шуйтик, разницы никакой, – легко пожала плечами девица и снова спросила: – Что скажешь?
Нахлобучив шапку на голову, Пыря наконец решился и кивнул. Ничего не поделаешь, на безрыбье и рак – рыба. В данном случае – рачиха.
– Пойдем, лайдно.
Всю дорогу до леса девица, которую Пыря так и назвал про себя – Рачиха, – бойко тараторила:
– Ярка дура-то набитая, такую удачу упустила! А я как услышала тебя, так сразу поняла – вот она, моя доля! Долго нам еще идти? Вся в нетерпении я!
– Сейчас, сейчас, – прибавил ходу колченогий шутик. – Тут недайеко. Тойко тебе прийдется в мешке йехать.
– Да хоть в кармане. А у него точно золото есть? И камни дорогие яхонтовые?
– Койнечно. Мой хойзяин самый луйший, самый бойгатый.
Девица и из мешка продолжала допытываться:
– А кормить меня хорошо будут? А спать – на пуховых перинах? И пух лебяжий? А палаты у него какие? А стулья с золотыми ножками есть? Вот бы посидеть на таких!
Под конец пути Пыря немного устал отвечать на вопросы, так и сыпавшиеся из мешка, хотя обычно хвалил хозяина без устали. Ступа приземлилась на одной из террас Громовых Палат, аккурат перед розовой малой гостиной, рядом с личными покоями хозяина. Шутик развязал мешок, выпуская девушку. Та кряхтя поднялась, мигом прошла в зал и тут же принялась как ни в чем не бывало оглядываться, время от времени тыкая пальцем в разные стороны:
– Ух ты! Красотища! А это что? Ох, красиво тут, не соврал, бедачок! Это камень такой, драгоценный? А это позолота или золото настоящее?
Розовой гостиной залюбовались бы и более искушенные гости. В отличие от строгих интерьеров Громовых Палат, личные покои Огнегора создавались для отдыха, а не работы, а потому ласкали взор приятными цветами. Все здесь было ладно и соразмерно: умело подобранные сорта розовой яшмы, гранита и даже ценнейшего красного нефрита создавали причудливый рисунок на стенах и колоннах. Зал украшали гигантские вазы и узорчатые мозаики. Пол набран из пород редчайших заморских деревьев, мебель изготовлена лучшими мастерами. Впрочем, красота убранства мало трогала девушку, она все приглядывалась да приценивалась…
Хозяин появился на пороге внезапно, как раз когда будущая невеста вертела в руках изысканную восточную вазу. Пыря поклонился, едва не стукнувшись лбом об пол, и тонко проверещал:
– Великий Ойгнегор! Я выйполнил твое пойруче…
Останавливая заготовившего целую речь шутика, чародей лишь коротко махнул рукой, не спуская глаз с гостьи. Та же, обернувшись, оценивающе окинула взглядом Огнегора в ответ.
