Утверждают, что через пять лет Чжун-цзуна отравила его жена – возможно, по наущению У Цзэтянь, желавшей посадить на трон свою внучку. Последовали новые дворцовые интриги, в результате которых к власти вернулся Жуй-цзун. Озабоченный восстановлением стабильности, он посмертно воздал почести тем, кто подвергался преследованиям во время правления У Цзэтянь и Чжун-цзуна, а всего два года спустя, в 712 году, отказался от трона в пользу своего сына Сюань-цзуна. Сорокалетнее правление Сюань-цзуна самым густонаселенным государством тогдашнего мира будут вспоминать как одну из золотых эпох и периодов процветания в китайской истории – шэнши 盛世.
На пике своего развития столица династии Тан, Чанъань, была одним из самых богатых и многонациональных городов мира, в котором бурлила интеллектуальная, художественная и социальная жизнь. Персы, японцы, индийцы, согдийцы из Центральной Азии и представители других народов заполняли оживленные улицы, по обеим сторонам которых располагались винные лавки, чайные дома и рынки. Элита династии Тан играла в персидское поло, готовила еду с индийскими специями, танцевала под музыку из Центральной Азии и одевалась в турецкие костюмы. В свою очередь, женская мода Тан послужила источником вдохновения для японских кимоно и корейских костюмов ханбок, а Киото был построен по образцу Чанъаня. Японцы, корейцы и вьетнамцы использовали китайскую письменность для составления официальных документов и создания некоторых литературных форм.
В вопросах веры в династии Тан царила полная эклектика. Правящий клан, провозгласивший Лао-цзы своим предком, настаивал на том, чтобы кандидаты на государственные должности экзаменовались на «Дао дэ Цзин» и конфуцианских текстах. К этому времени буддизм прочно вплелся в ткань китайской цивилизации.
Удрученный возможными ошибками в переводе священных буддийских текстов, ученый монах Сюаньцзан отправился по Шелковому пути в Индию, чтобы найти там подлинные тексты оригиналов на санскрите. Он вернулся в Чанъань в 645 году, привезя с собой 520 сундуков с сутрами. Группы переводчиков принялись за работу и за 18 лет перевели четверть текстов. На перевод оставшейся части понадобится еще 600 лет.
Священные рукописи не имели столь важного значения для исповедующих чань-буддизм – смесь даосских и буддийских традиций, датирующуюся V веком. Чань-буддизм отрицал изучение текстов, отдавая предпочтение медитации, направленной на достижение озарения, у 悟 – то есть внезапного осознания истины. Ревностными последователями этой религии оказались японцы, называвшие ее «дзен». (И «чань», и «дзен» происходят от санскритского дхъяна – медитация.)
Когда чиновник-конфуцианец Хань Юй (768–824) узнал, что в императорский дворец привезут мощи (кость Будды), кровь его вскипела. Он написал то, что назвали «меморандумом» для трона, потому что никто не смел что-либо говорить императору – ему можно было лишь «напомнить» о чем-либо. В этом меморандуме он обрушивался на «варварский культ» буддизма, утверждая, что Будда «не понимал ни обязательств, связывающих суверена и подданного, ни привязанности между отцом и сыном» [5]. Цитируя предписание Конфуция «уважать духов и призраков, но держать их на расстоянии» [6], он выражал свое отчаяние по поводу того, что император собирался внести эту «отвратительную вещь» во дворец, не предприняв даже самых простых мер предосторожности – то есть не пригласив тех, кто умеет изгонять бесов. Хань Юй питал такое отвращение к буддизму и даосизму, что в другом своем меморандуме призывал закрыть их монастыри, сжечь их священные книги и превратить их храмы в жилые дома.
Эта битва не будет выиграна в ближайшей перспективе. Конфуцианство, находившееся в упадке с конца династии Хань, еще больше утратило свое влияние при свободном и независимом правлении Тан. Меморандум Хань Юя привел императора в ярость, и он сослал автора на юг. Однако последнее слово все же останется за Хань Юем: его тип конфуцианства, основанный на давних традициях и направленный против всего иноземного, станет основной философией династии Сун, которая сменит династию Тан.
Век поэзии
Умение писать стихи, в том числе в короткие сроки или по особому поводу, считалось одним из важнейших качеств образованного человека, наряду с владением искусством каллиграфии, которая рассматривалась как высочайшее из искусств. Во времена династии Тан поэтические таланты расцвели как никогда прежде. Поэты были тогдашними знаменитостями, их произведения становились популярными благодаря певцам из чайных домов и винных лавок; некоторые поклонники даже делали себе татуировки в виде любимых строк из стихотворений. Составленное в XVIII веке авторитетное «Полное собрание стихотворений эпохи Тан» насчитывает около 50 000 произведений авторства 2000 поэтов.
В поэзии эпохи Тан часто использовался образный характер китайских иероглифов, а также рифма, размер и изображения. Ниже приведена строка из стихотворения поэта эпохи Тан Лю Чанцина. В ней говорящий подходит к дому отшельника на горе и видит, что дверь заросла дикими растениями.
芳 草 閉 閑 門
фан цао би сянь мэнь
Значения этих иероглифов следующие: ароматный, растения, покрывать, праздный, дверь. В своей книге «Китайская поэзия» Франсуа Чен комментирует смысл трех последних иероглифов:
Все более отчетливая и ясная картина открывается перед глазами поэта, приближающегося к жилищу отшельника. Кульминация строки – в последнем образе голой двери, словно с нее наконец сорвали все ненужное. Эта идея последовательного «срывания» усиливается на более глубоком уровне значением третьего и четвертого иероглифов: 閉 содержит элемент 才– «талант», «заслуга», а 閑 содержит элемент 木 – «растение», «украшение»; они означают, что для достижения истинной духовности нужно сначала освободиться от всех мирских забот о внешних достоинствах и украшениях [7].
Этот пример – лишь намек на богатство китайской поэтической традиции, которая, как и связанные между собой искусства каллиграфии, рисования и музыки, включает в себя и размышления о ци 氣 – понятии, объединяющем жизненную силу, энергию, ритм и дыхание. Поэзия эпохи Тан невероятно разнообразна по своей тематике и настроению: она может быть игривой, медитативной, сардонической, меланхоличной, полной благоговения и непочтительной. В стихах прославляется весна в горах, песни рыбаков, трепет одежды на ветру в сосновой роще. Еще одной частой темой служат тяготы жизни простых людей, в том числе воинская повинность. Стихи эпохи Тан больше восхваляют мужскую дружбу, чем романтическую любовь, что неудивительно для времен, когда браки заключались по договоренности. Во многих стихотворениях описывается печаль разлуки, когда другу, к примеру, нужно уезжать далеко, чтобы занять государственную должность.
Одним из самых популярных поэтов эпохи Тан был Ли Бо (701–762). Это был мужчина крепкого телосложения тюркско-ханьского происхождения с пронизывающим взглядом; он писал стихи, которые исполняли под музыку в винных лавках по всей империи. Куда бы он ни отправился, всюду поклонники угощали его едой и вином, лишь бы услышать, как он читает свои произведения. Он же очень хотел получить официальную должность советника по экономике при Сюань-цзуне. Он бродил по империи в надежде найти чиновника, который порекомендует его при дворе. Любимое многими стихотворение «Поднося вино», одно из многих его произведений о вине, тоске по дому и о компании друзей, содержит горестную строку: «Мне небом дар отпущен, чтоб расточать его».
