Мало кому из императоров того периода удавалось править больше десяти лет; однако, пока на севере происходили беспорядки, юг становился все более густонаселенным и процветающим – там производили шелк, чай и соль и придумывали новые способы возделывания риса, которые давали больший урожай и обеспечивали крестьян более устойчивым доходом. Гордость за процветающую южную цивилизацию этого периода нашла свое отражение в кантонском языке: в отличие от северян жители Кантона и по сей день склонны называть себя не ханьцами, а народом Тан. (Китайские кварталы на Западе, в которых поначалу селились кантонские эмигранты, до сих пор по-китайски называются «улицами народа Тан», танжэнь цзе 唐人街.)
В 881 году еще одна армия повстанцев разграбила Чанъань, вынудив императора бежать. Чиновник Вэй Чжуан был свидетелем этих ужасных событий и описал их в стихотворении «Жалоба госпожи Цинь»: «В каждом доме теперь бурлят фонтаны крови / Всюду крики жертв, от которых сотрясается сама земля» [13].
Чанъань больше никогда не будет династической столицей. Тан продолжала бороться за существование еще 27 полных хаоса лет, пока не пала в 907 году. Начался период Пяти династий, в котором между собой соперничали фактически 11 государств.
В 960 году группа солдат одного из этих государств двигалась по направлению к своей столице, чтобы защитить несовершеннолетнего правителя. С наступлением ночи они разбили лагерь. Среди ночи генерал Чжао Куанъинь внезапно проснулся оттого, что в шатер вошли его люди с обнаженными мечами. Они потребовали, чтобы он узурпировал трон, занятый ребенком, охранять которого они были посланы, и протянули ему желтое одеяние – этот цвет могли носить только императоры. Генерал разгневался, но был вынужден принять это одеяние. Так зародилась династия Сун.
7
Сун
Протосоциалисты, неоконфуцианцы и городское житье
В ту ночь Чжао Куанъинь усвоил суровый урок о том, какую власть представляют собой военные. Несмотря на то что он уступил требованиям своих подчиненных, в ответ он потребовал от них абсолютного послушания. Он приказал им не трогать малолетнего правителя, его семью и других жителей столицы. Став императором Тай-цзу (пр. 960–976), он ограничил власть военных и укрепил полномочия государственного аппарата. Занимаясь объединением государства, Тай-цзу предпочитал вести переговоры с соперниками, а там, где это не удавалось, запугивал их, но по возможности всегда избегал прямой конфронтации. Поначалу эта менее насильственная тактика шла на пользу Сун.
Ко времени присоединения последнего из государств-соперников к Сун в 979 году трон перешел к младшему брату Тай-цзу, императору Тай-цзуну (пр. 976–997), который, возможно, убил своего брата, чтобы получить престол, – иначе он перешел бы к сыновьям Тай-цзу [1]. Ходили истории о шести ударах топором, нанесенных ночью.
Тай-цзун попытался вернуть некоторые приграничные земли, принадлежавшие Тан, но столкнулся с ожесточенным сопротивлением тибетцев и туземных племен на юго-востоке и киданей – кочевого протомонгольского народа, обитавшего к северо-востоку от Великой стены. Кидани основали в 916 году династию Ляо, занимавшую большую часть сегодняшней провинции Хэбэй, со столицей в сегодняшнем Пекине. Несмотря на то что территориально Сун была меньше, чем Тан, – по размеру она фактически была равна Цинь, – население увеличилось до 100 миллионов, что превышало численность населения в Тан по меньшей мере на 30 миллионов [2].
Сын и преемник Тай-цзуна, император Чжэнь-цзун (пр. 997–1022) заключил мир с киданями в 1004 году. Согласно этому договору династия Ляо должна была получать существенные ежегодные выплаты в знак доброй воли. Таким образом Сун купила себе больше 100 лет относительного мира; относительным он был потому, что тибетцы не прекращали ей досаждать. Кроме того, хотя царство Дали, находившееся на территории нынешней провинции Юньнань, поддерживало сердечные взаимоотношения с Сун, на северо-востоке набирало влияние полукочевое племя воинов чжурчжэней. Однако в целом миролюбие и щедрость Сун к тем, кто ей покорялся, сослужили династии добрую службу.
Проглотить наживку
Во времена четвертого императора Сун на сцене появился один из недавно назначенных императорских советников по финансовым вопросам по имени Ван Аньши (1021–1086). Линь Юйтан, эссеист ХХ века, писал, что Ван «был любопытным человеком, с крайне необычным умом и характером. Он был прилежным студентом, хорошим специалистом (за исключением филологии, которую он ненавидел) и безусловно крупным поэтом. К несчастью, мессианское чувство долга соединялось в нем с прискорбным недостатком такта и неспособностью ладить с другими людьми… Рассказывают, что он никогда не менял одежду. Как-то раз его друзья отправились с ним в купальню при храме. Пока он был в ванне, они тайком оставили ему чистую одежду, чтобы проверить, заметит ли он подмену. [Ван Аньши] вышел из ванны и надел новое платье, совершенно не заметив поступка друзей» [3].
Согласно другой истории, император пригласил своих министров отобедать у пруда; была заранее приготовлена наживка, чтобы каждый из них мог поймать рыбу, которую ему затем приготовят на обед. Ван Аньши, которому было лень рыбачить, съел наживку.
Проведя на государственной службе несколько десятилетий, Ван Аньши обратил внимание на то, что накопление большого количества земли влиятельными семьями позволяет им эксплуатировать тех, кто эту землю возделывает. Он не понимал, почему богатые заслуживают бо́льших владений, чем другие люди. Кроме того, он заметил, что богатые умело избегают уплаты налогов, и бремя этих выплат ложится на плечи тех, кто меньше всего способен его выдержать. Конфуцианские нравственные примеры и обряды не могли решить эти проблемы; только легистские методы были способны привести к социальной справедливости и равенству.
Лазейки для богатых в налоговом законодательстве должны быть уничтожены, доказывал он в длинном меморандуме для императора. Это обеспечит управляющие органы империи средствами, из которых можно будет оплачивать работу простых людей – например, на строительстве или ремонте Великих Стен. Роскошные свадьбы и похороны, которые богатые люди оправдывают конфуцианскими правилами благопристойности, следует запретить – они вызывают стыд у получающих низкое жалованье чиновников низшего звена, поскольку те не в состоянии соответствовать столь расточительным стандартам, и делают их уязвимыми для искушений взяточничества и подкупа. Чиновникам низшего звена следует в целом больше платить. Государство должно ссужать деньгами крестьян, причем на лучших условиях, чем те, что предлагают им богатые ростовщики. Также следует учредить общественные зернохранилища и другие ведомства, пекущиеся об общественном благе. Ван Аньши предложил систему баоцзя 保甲, в которой десять домохозяйств соединялись в единую группу, цзя 甲, а десять цзя – в бао 保, для взаимной защиты, сбора налогов и обеспечения законности. Эта концепция взаимной защиты, слежения и коллективной ответственности по сей день продолжает формировать идеи политического и социального устройства, примером чего могут послужить вездесущие городские местные комитеты в КНР.
