Когда в 1983 году один из известных тайваньских певцов и композиторов Хоу Дэцзянь (р. 1956) проигнорировал тайваньские законы и отправился в Китай, лихорадочно заработала материковая пропаганда, превозносившая его возвращение «с целью испить молока родины». На Тайване считали, что он сбежал от долгов или от жены, что его выманили обманом, похитили или что он просто утратил связь с реальностью.
В 1982 году, в начале британско-китайских переговоров о будущем Гонконга, Дэн Сяопин настаивал, что Китай получит власть над всем Гонконгом в 1997 г. Обсуждаться могли только детали
Между тем истекало время и для Гонконга. Так называемые неравные договоры XIX века навечно передали остров Гонконг и полуостров Коулун (Цзюлун) Великобритании, однако 99-летний срок аренды Новых Территорий – 92 % острова Гонконг и места проживания половины его населения – должен был истечь в 1997 году. Британско-китайское соглашение, подписанное 19 декабря 1984 года, детально разрабатывало формулу «одна страна, две системы»: Гонконг сохранит свой образ жизни, юридическую систему и «высокую степень автономии» по меньшей мере на 50 лет начиная с 1997 года. В новой конституции для Гонконга после его передачи упоминалось, что будут проведены «демократические выборы», но не указывалась дата выполнения этого обещания.
Культурная лихорадка
В Китае отменили государственные субсидии для издателей, киностудий и других учреждений культуры, что привело к незапланированным последствиям в виде освобождения произведений культуры от маоистских ограничений. В 1970 году, во время культурной революции, у читателей был выбор из 42 газет, 21 журнала и менее чем 5000 новых книг; к 1985 году их число составляло 698, 4705 и 45 602 соответственно. Сенсационные рассказы о жизни телохранителей Мао или о пробуждении сексуальности соседствовали с первыми работами на темы феминизма и защиты окружающей среды, с историческими расследованиями и размышлениями о собственной культуре, которые отражали некоторые из проблем Движения 4 мая. Публиковались переводы многих западных книг: Ницше, Кафка и Сартр нашли в Китае новых восторженных поклонников.
Читатели также впервые познакомились с писателями Тайваня, Гонконга и республиканской эпохи. «Уродливый китаец», книга бывшего узника тюрьмы на острове Люйдао Бо Яна, вызвала горячие споры и сравнения с Лу Синем и впоследствии была запрещена. Многим нравилась дерзкая сатирическая городская проза таких молодых писателей, как Ван Шо (р. 1958). Новое поколение режиссеров, включая Чэнь Кайгэ (р. 1952) и Чжан Имоу (р. 1950), ломало установившиеся после 1949 года пропагандистские шаблоны своими историями с открытым финалом и натуралистическим изображением жизни в Китае. Художники и поэты продолжали смелые эксперименты с формой и содержанием, начавшиеся на Стене демократии. К середине 1980-х в Китае была даже первая доморощенная рок-звезда Цуй Цзянь (р. 1961). Описывая произошедший в 1980-х годах взрыв творческой деятельности и интеллектуальных исследований, люди использовали фразу «культурная лихорадка», выньхуа жэ 文化热.
КПК относилась к этим изменениям то терпимо, то с энтузиазмом, то с неудовольствием и даже с яростью. Дэн взял под свой надзор несколько идеологических кампаний, направленных против «избыточного индивидуализма», гуманизма, «буржуазного либерализма» и «духовного загрязнения» (которое также называли «духовным опиумом» – это было кодовое название западного влияния). Как только каждая из этих кампаний сходила на нет, происходил очередной взрыв культурной и интеллектуальной энергии.
В конце 1986 года, вдохновившись лекциями астрофизика и проректора университета Фан Личжи (1936–2012) о социальной ответственности интеллигенции, студенты в Шанхае, Пекине и еще в нескольких городах вышли на демонстрации за расширение свобод. Генеральный секретарь Ху Яобан выступил против приказа Дэн Сяопина исключить из КПК Фан Личжи и других откровенно высказавшихся людей – и в результате сам лишился поста.
Железный дом
Лу Синь как-то раз объяснил, как он пришел к написанию рассказа «Записки сумасшедшего». Друг попросил его написать что-нибудь для журнала «Новая молодежь». Он задумался:
Представьте себе железный дом без окон, совершенно не поддающийся разрушению. Внутри спит множество людей, и скоро они умрут от нехватки воздуха. Но они умрут во сне и не почувствуют горя от своей смерти. Скажем, вы попытаетесь разбудить их криком; проснутся несколько человек, у которых сон чуток, и будут приговорены к безутешной агонии перед смертью. Вы уверены, что поступите правильно? [6]
Его друг ответил, что если проснется достаточное количество спящих, то им, возможно, удастся вырваться из дома.
6 января 1989 года Фан Личжи написал открытое письмо Дэн Сяопину, в котором убеждал КПК отпраздновать 40-ю годовщину основания КНР, 70-ю годовщину Движения 4 мая и 200-летие Французской революции, выпустив из тюрем всех политзаключенных, в том числе и активиста Стены демократии Вэй Цзиншэна [7]. Письмо вдохновило людей на многочисленные похожие петиции, в том числе и от поколения 4 мая, и от поэта Бэй Дао. 22 февраля чиновники заявили, что эти призывы «противоречат принципам законности» [8].
15 апреля 1989 года умер Ху Яобан. В течение нескольких следующих дней студенты университетов стали собираться на площади Тяньаньмэнь; они ставили плакаты у памятника народным героям. Один из плакатов гласил: «Тот, кто не должен был умирать, умер; те, кто должен умереть, до сих пор живы». Последовавшие за этим многочисленные протесты изначально были сосредоточены на коррупции и оперировали лозунгами типа «Продай “мерседес” и спаси страну». 26 апреля «Жэньминь жибао» обвинила «крайне малое число» людей в заговоре с целью «погрузить всю страну в хаос и саботаж и отвергнуть лидерство Коммунистической партии Китая и социалистической системы».
На следующее утро десятки тысяч непокорных студентов заполнили улицы и пошли к площади, при этом число участников процессии все время росло; эта демонстрация привела к возникновению всенародного движения, требовавшего демократии, ответственности перед народом и свободы слова
[72].
Никто не знает, что стало с неизвестным человеком, вставшим 4 июня в Пекине перед колонной танков, а затем растворившимся в толпе
