– Откуда ей было знать, что я… – голос чужака дрогнул, но затем она продолжила так же бесстрастно, как обычно, – что вы сможете справиться с управлением судном и приведете его на 20B-40, а не к Белбену?
– Она и не знала. Она и ее люди были такими же невеждами в отношении образа мысли альбенаретцев, как и я. Ей даже не приходило в голову, что вы поведете шлюпку куда-то еще, а не к ближайшей безопасной планете, которой была 20B-40. Когда же вы решительно заявили, что мы летим на Белбен, даже если все прибудут туда мертвыми, ей пришлось использовать джокера из своей колоды – того человека, которого она захватила как раз на случай, если потребуется сделать какую-то грязную работу. – Он повернул голову и посмотрел на Эстевена. – Она давала тебе сначала и наркотик, и бумагу, так ведь? А потом сказала, что бумаги больше нет.
– И я ей поверил! – воскликнул Эстевен. – Я поверил ей! Вот почему испортил книгу.
– Да, – согласился Джайлс и повернулся к капитану. – Теперь вам известно все, Райумунг.
– Да, – сказала она и высоко подняла голову. – И теперь, зная все это, я заберу обратно своего ребенка и продолжу жить. Мое бесчестие отменено, поскольку я убила того, кто убил мой корабль; а кроме того я удостоена чести, обретя то, что вы называете «дружба», и я объясню, что это такое, остальным представителям своего великого народа.
– И когда вы сделаете это, можно будет познакомить их с еще одним словом. Это «сотрудничество» – оно означает, что люди и альбенаретцы, если станут друзьями, могут совместно вести звездолеты через просторы Вселенной.
Темные глаза яростно сверкнули.
– Вы многое сделали, магнат, – мрачно сказала капитан. – Но будьте осторожны. Не пытайтесь сделать слишком много слишком быстро.
Взгляд ее оказался уставлен на Джайлса, и тот медленно кивнул.
– Возможно, вы правы, – согласился он. – В любом случае желаю вам счастья, Райумунг!
– Представители священного народа не нуждаются в счастье. Только в понимании Пути, в соответствии с которым творится судьба всех существ.
Она повернулась, чтобы покинуть их. Но вдруг снова обратила взгляд на Джайлса.
– Но только не рабы, – сказала она. – Однако я обнаружила, что изменила свое мнение о других существах, находящихся здесь. – Ее взгляд скользнул по трудягам, окружавшим Джайлса. – Они доказали, что все они не рабы. Рабом была только та, которую я только что убила. Именно это послание, более великое, я и несу альбенаретцам, а «дружба» – менее значительное. Ибо, говоря откровенно, уважение между нами и вами должно быть превыше всего остального.
Она развернулась и двинулась прочь, высокая, непреклонная, удаляясь большими размеренными шагами, так, будто теперь ясно видела свой путь к самым величественным вершинам вечности.
Чума из космоса
Посвящается Хьюберту Притчарду, в память о многочисленных чудесных днях
1
Склонясь над шахматной доской, доктор Сэм Бертолли так сильно нахмурился, что густые черные брови сошлись над глазами в сплошную черту. Он протянул руку и передвинул королевскую пешку вперед на квадрат. И расслабился, лишь когда экран полыхнул зеленым – это означало, что сделан правильный ход. Точно так же поступил Фишер в 1973-м, на Берлинском турнире. Консоль тихо зажужжала, чужой слон скользнул по диагонали и остановился. Компьютер играл за Ботвинника, противника Фишера на том историческом матче; ход был неожиданным и коварным. Сэм еще пуще нахмурился и совсем уже в три погибели сгорбился над консолью.
Киллер, сидевший по ту сторону стола из нержавейки, с громким шелестом перевернул журнальную страницу.
В отделении неотложной хирургии царила тишина, а за его стенами гудел, гомонил, бубнил о чем-то своем окруживший больницу город. Он соблюдал дистанцию – но всегда был готов ворваться с ревом сирены. Нью-Йорк огромен, в нем двенадцать миллионов жителей. В любой момент распахнется дверь и внесут одного из них, бледного от болевого шока или сизого от цианоза.
И на этом самом столе, за которым уютно расположились отдыхающие медики, с человека срежут окровавленную одежду, и от благостной тишины не останется и помину. Помещение заполнится воплями дикой боли или предсмертными стонами.
Сэм пошел конем на королевском фланге, чтобы в самом начале сорвать атаку противника. Экран вспыхнул красным – Фишер ходил не так.
И в тот же миг зазвенело металлом сигнальное устройство на стене. Киллер оказался за дверью еще до того, как его журнал шлепнулся на пол. Сэм задержался и задвинул шахматный блок в консоль, чтобы не торчал. Он знал по опыту: есть секунда или две, пока принтер распечатывает карту вызова. И верно: едва блок скрылся в нише, из соседнего паза появился край карты. Выдернув ее, Сэм большим пальцем левой руки втопил кнопку «Принято» и поспешил наружу.
Дверь кабины «Cкорой» была открыта, выл турбинный двигатель, водитель сидел за баранкой. Сэм запрыгнул в машину и схватился за поручень, приготовился к сумасшедшему старту. Киллеру плевать, что машина велика и тяжела, он обожает рвать с места в манере банковского грабителя. «Скорая» аж тряслась, ей передавалась вибрация турбины, и только тормоза удерживали автомобиль на месте. В тот самый миг, когда Сэм очутился на сиденье, Киллер отпустил их и вдавил педаль газа. Машина ринулась вперед, от рывка захлопнулась дверца кабины. Они устремились вниз, к выезду на магистраль.
– Док, куда на этот раз?
Сэм напряг глаза, разбирая медицинские символы на распечатке.
– Угол Пятнадцатой улицы и Седьмой авеню. А-семь-одиннадцать, какое-то дорожно-транспортное происшествие, один пострадавший. Скажи-ка, ты можешь проехать хотя бы футов сто, не мотая эту махину? Мне надо взять хирургический комплект.
– До поворота еще три квартала, – невозмутимо ответил Киллер. – У вас семь секунд, потом надо будет держаться.
– Спасибо.
Сэм протиснулся по узкому коридору, отстегнул от борта серый стальной ящик, вернулся на сиденье и поставил его на пол между ногами. Посидел, глядя, как сбоку мелькают дома и неподвижные автомобили. О выезде медиков к месту ДТП была оповещена по радио служба транспортного контроля, на консольном дисплее каждой машины в радиусе четырех кварталов возник сигнал «прижаться к обочине и остановиться». Специально для «Cкорой» светофоры зажигались зеленым, а трели ее сирены очищали улицы от пешеходов. Доктор Бертолли едва успевал замечать неподвижные велосипеды и озадаченные лица седоков.
Все глаза следили за белым силуэтом стремительно проносящегося мимо медицинского автомобиля.
Флегматичный интерн стоически переносил резкий крен на поворотах, сохраняя невозмутимое выражение мужественного, с квадратной челюстью лица. Делать Сэму было совершенно нечего, сейчас работал Киллер, его задача – доставить врача к месту происшествия. А гадать, что они там обнаружат, нет смысла. Очень скоро все выяснится.
