Словом, поводом для беспокойства было немало, однако и Араго, и Ролло были выпечены, так сказать, из одной муки, оба были журналистами, то есть лгунами априори, это раз, а во-вторых, они оба являлись заядлыми картежниками, то есть хорошо умели блефовать, поэтому внешне отношения между ними оставались вполне корректными, и никто из посторонних не смог бы разглядеть, какие пожары бушевали под прикрытием их крахмальных манишек. Но сейчас они смотрели друг на друга без злорадства и ехидства, с одной стороны, и без затаенной зависти и мстительности – с другой: в их глазах отражались одинаковые недоумение и растерянность.
Полдень? Время Лукавому Взору прислать очередную корреспонденцию через очередного посыльного! Но…
А впрочем, какое может быть «но»? Почему бы этим посыльным не оказаться Андзе?
– Да, Анджя, она шамая, – кивнула посетительница. – Нет, но вы-то ждешь что делаете?!
– Мы ждешь жарабатываем на жизнь, – передразнил Араго с такой улыбкой, что обидеться было просто невозможно. – Мы работаем в этой редакции и издаем газету «Бульвардье». А вот что здесь делаете вы, милейшая Андзя, – это вопрос.
– Да какой там вопрош? – пожала плечами Андзя. – Пишьмо в эту вашу редакшию попрошили доштавить, только и вшего.
И она помахала бумажным рулончиком, который проворно выхватила из выреза своего блузона.
– Кто попросил? – в один голос воскликнули Араго и Ролло, враз протянув руки, чтобы принять у Андзи драгоценное послание.
«Так… – встрепенулся главный „бульвардье“. – Значит, Ролло пока еще ничего не знает! Он еще ничего не выяснил! Но куда это он лапы наглые тянет?!»
Впрочем, Ролло мгновенно вспомнил о субординации и спрятал «наглые лапы» за спину.
– Кто попрошил? – кокетливо переспросила Андзя. – То ешть как это кто? Лукавый Вжор, кто ж еще?
Вальмотан и Конкомбр так и ахнули.
– Вы видели его… или ее? – снова вскричали хором Араго и Ролло и хором уточнили: – Это мужчина или женщина?
Андзя слегка отвела со лба рыжие неопрятные пряди (скорее всего, ради того, чтобы всем было видно, как лукаво играет она своими темно-голубыми глазами в стороны редактора и репортера – поочередно, а порой даже одновременно) и снова уронила лохмы на свою физиономию.
Одна прядка упала ей на губы, и, сделав кокетливое «Фу!», посланница Лукавого Взора провозгласила:
– Какой еще мужчина?! Ражумеетшя, женщина!
«Ага!» – мысленно похвалил себя за догадливость Араго.
– Вы ее видели? – выдохнул взволнованный Ролло, и Андзя лукаво ему подмигнула:
– Угадали, мшье!
– Вы… знаете, кто это?! – нетерпеливо продолжал дознание Ролло.
– Неужто ж не жнаю?! – хихикнула Андзя.
Значит, она не просто посредница. Она знакома с Лукавым Взором!
У Араго похолодели руки…
– Хотите шпросить, кто это? – ухмыльнулась Андзя. – Да неужто шами догадаться не в шилах? А вы будьте пошмелей, ну-ка!
Араго немедленно захотелось сделаться посмелей, а именно – схватить Андзю за горло и стиснуть покрепче, чтобы она не издала ни звука. Ведь Лукавый Взор находится где-то поблизости от логова поляков, если не в нем самом! Это имя сразу станет им известно – Ролло всенепременно донесет! Андзю надо каким-то образом заставить замолчать, потом увести отсюда и выведать у нее эту тайну.
Но как могла Лукавый Взор быть такой неосторожной, чтобы довериться человеку, с которым она неминуемо знакома, если находится среди поляков?! Как могла подставить себя под такой удар? Или просто недооценила болтливую Андзю? Вернее, переоценила ее сдержанность…
Надо немедленно прекратить этот поток хвастовства. Любой ценой!
Араго уже шагнул было к Андзе, как вдруг раздался голос Вальмонтана, доселе бывшего безмолвным свидетелем переговоров:
– Вы хотите сказать, что Лукавый Взор открылся вам?!
Конкомбр хихикнул.
В голосе Вальмонтана прозвучало такое изумление, окрашенное презрением, и оно так выразительно было поддержано хихиканьем Конкомбра, что Андзя мгновенно ощетинилась:
– А чем же я так уж плоха, что мне и открытьшя нельжя?! Да как у ваш только наглошти хватает такое жаявлять да еще рожи при этом корчить?
Она ткнула пальцем в сторону Вальмонтана, и Ролло с Араго на миг скользнули взорами на лицо заместителя редактора: да, самая что ни на есть пренебрежительная гримаса, к сожалению, имела место быть…
Ну и физиономия Конкомбра была более чем выразительной.
– Вальмонтан! Конкомбр! – прошипел Араго – да-да, именно прошипел, хотя ни одного шипящего звука в этих двух фамилиях не было! – и обернулся к Андзе с намерением осыпать ее самыми что ни на есть льстивыми словесами, чтобы загладить промах своих сотрудников, однако было поздно: она засовывала обратно в вырез блузона заветное письмо Лукавого Взора и бормотала злобно:
– Ну коли так… коли так… Коли так, я больше вам и шлова не шкажу! И не отдам я вам пишьмо! Пускай Лукавый Вжор кого другого ищет! Я не нанималашь унижения терпеть! Понятно? Не нанималашь!
– Андзя, умоляю! – простонал Араго, простирая к ней руки, однако реакция Ролло оказалась более непосредственной и, надо сказать, действенной: молодой репортер одним прыжком преградил Андзе дорогу и рухнул перед ней на колени с воплем:
– Андзя! Во имя всех святых! Письмо! Письмо! Королевство за письмо!
[82]
«Ого! – мысленно восхитился Араго. – Крепко же его заарканила прекрасная контес полонез Стефания, что он такое ради нее совершает!»
Андзя замерла. Видно было, что порыв Ролло произвел на нее впечатление.
«Ну еще бы! – подумал Араго, ощутив укол острой зависти. – Ролло молод, красив, он играет вульгарный, пошлый насквозь спектакль, но что еще надо девицам вроде Андзи? У меня от этого челюсти сводит, а на самом деле мне надобно у Ролло многому поучиться!»
– Королевшство, говорите? – хихикнула Андзя, задумчиво глядя на Ролло из-под своих рыжих патл. – Да ведь королевштва у ваш нету, ни целого, ни половинки, ни четвертинки. Ну и ладно, бог ш ним, мне оно и ни к чему. Лучше ручку поцелуйте!
И подсунула руку в порыжелой митенке прямо к физиономии Ролло.
Репортер колебался всего лишь миг – и звучно чмокнул воздух над митенкой.
– Э-э, нет! – обиженно фыркнула Андзя. – По-правдашнему целуйте, не то не видать вам пишма как швоих ушей. Отдам мшье Араго!
