— Что?
— Когда я был здесь в прошлый раз…
— Погодите, когда это вы были в спальне у моей дочери?
Уайлду не хотелось об этом рассказывать. Но, судя по озадаченному и даже враждебному выражению на лице Пайна, рассказать придется.
— В тот день, когда мы с вами познакомились.
— Но мы встретились в подвале.
— А до этого я был в спальне.
— С моей дочерью?
— Что? Нет. Вы же сами знаете. Она была в подвале.
Пайн помотал головой, словно пытался привести мысли в порядок.
— Не понимаю. Как вы попали к ней в спальню?
— Сейчас это не столь важно. Важно то, что я не вижу рюкзака Наоми.
Уайлд показал на полку. Пайн проследил за его жестом. Увидел, что на полке ничего нет, и пожал плечами:
— Он, наверное, в школе. В ее шкафчике. Я часто видел, что она берет его с собой. По сути дела, каждый день.
— Какого цвета рюкзак?
— По-моему, черный. Может, темно-синий.
— Я говорю о розовом. Он был на этой полке.
Пайн снова озадачился:
— Откуда вы знаете? Вы что, шарили у нее в шкафу?
— Да.
— Зачем?
— Затем, что я ее искал. — Уайлд был раздражен, но старался говорить спокойно. — Так же как ищу ее сейчас.
— Не видел я никакого розового рюкзака.
Уайлд повнимательнее осмотрел шкаф. Розовый рюкзак фирмы «Фьялравен канкен» определенно исчез. Он взглянул на вешалки. В прошлый раз на всех висела одежда. Теперь же четыре вешалки были пусты, еще три валялись на полу — словно Наоми собиралась второпях.
Очевидный вывод: одежда с вешалок отправилась в розовый рюкзак.
Уайлд снова уставился на кровать, на мягкие игрушки. На секунду закрыл глаза и попытался вспомнить, как кровать выглядела в прошлый раз, надеясь понять, все ли на месте. Но это было бессмысленно. Допустим, пропала какая-то игрушка. Это доказывает, что Наоми действительно сбежала. Но Уайлду и без того хватало доказательств.
— Она сбежала, — сказал Уайлд.
— Это не факт.
— Мистер Пайн?
— Лучше зовите меня Берни.
— Берни, вы что-то недоговариваете.
— Что вы имеете в виду?
— Вы что-то знаете, но не хотите об этом рассказывать.
Пайн принялся тереть подбородок. Уайлд пытливо всматривался в его лицо, но не мог понять, что к чему. Перед ним расстроенный, но любящий отец? Или у него на лице написано что-то еще? В этом человеке определенно было нечто подозрительное. Бернард Пайн опасен? Или все дело в обычной недоверчивости Уайлда?
Наконец:
— Вчера Наоми прислала мне эсэмэску.
Пайн протянул Уайлду телефон. Два коротких предложения:
Не волнуйся. У меня все хорошо.
— Понимаю, о чем вы думаете, — сказал Пайн.
Вопросов по большому счету не осталось. Рюкзака нет, одежды — тоже. Никаких признаков похищения. Никаких требований, писем о выкупе — ничего. Добавим сюда остальные факторы: прошлые побеги, неудачный челлендж, новые издевательства.
Вывод очевиден.
— Вам нужно знать кое-что еще, — сказал Пайн.
Уайлд взглянул на него.
— Ей сделали больно. — В глазах у Пайна стояли слезы. — И речь не о хулиганстве.
— А о чем?
— О физическом насилии.
В комнате повисла тишина.
— Вам лучше все объяснить, — сказал Уайлд.
Чтобы взять себя в руки, Пайну потребовалось какое-то время. Он уставился на свою ладонь. На пальце у него было школьное кольцо с гранатом.
— За день до ее исчезновения, — он принялся крутить кольцо на пальце, — когда я вернулся с работы, то увидел, что Наоми приложила к глазу пакет с замороженным горошком. На следующее утро под глазом был синяк.
— Вы спросили, откуда у нее синяк?
— Ну конечно.
Уайлд ждал. Бернард Пайн начал грызть ноготь большого пальца.
— Она сказала, что не вписалась в дверь.
— Вы ей поверили?
— Конечно не поверил, — сухо ответил Пайн. — Но больше она ничего не сказала. Когда-нибудь пробовали разговорить подростка? Из них клещами ничего не вытащишь. Она сказала, что у нее все хорошо, и ушла к себе в комнату.
— Вы к ней не заходили?
— У вас ведь нет детей, Уайлд? — (Уайлд расценил эту фразу как отрицательный ответ.) — Все взаимосвязано, — сказал Пайн.
— О чем вы?
— Этот челлендж, школьные хулиганы, ее очередной побег. Здесь что-то не так. — Склонив голову набок, он посмотрел на Уайлда — так, словно видел его впервые. — Почему вы уделяете так много внимания моей дочери?
Уайлд не стал отвечать.
— До того вечера вы уже были знакомы с Наоми?
— Нет.
— Но вломились ко мне в дом, чтобы ее найти. Девочку, с которой не были знакомы. Зачем?
В этот момент Бернард Пайн достал револьвер.
Уайлд не растерялся. Начал действовать, как только понял, что происходит. Вооруженный человек не ожидает такой реакции. Не сразу. Один из двоих в этой комнате — Уайлд — был опытным бойцом. А другой — нет. Пайн допустил ошибку. Он стоял слишком близко. Уайлд шагнул к нему, одной рукой схватился за револьвер, а ребром второй ладони ударил Пайна по горлу, не вкладывая в удар особой силы. Если ударить слишком сильно, можно нанести непоправимый вред. Уайлду же было нужно ощущение удушья, рвотный рефлекс, мышечная реакция.
И он добился желаемого.
Пайн отшатнулся, прижал одну руку к горлу, а другой замахал в воздухе, показывая, что сдается. Оружие было подозрительно легким. Уайлд откинул барабан револьвера, заглянул в каморы.
Незаряжен.
— Я просто хотел вас напугать, — сказал Пайн, когда снова смог говорить. — («Идиот», — подумал Уайлд. Но вслух ничего не сказал.) — Ну, вы понимаете. Вломились ко мне в дом, завели какие-то отношения с моей дочерью — вы, странный тип, лесной отшельник. Окажись вы на моем месте, разве не стали бы думать всякое?
— Я не знаю, где ваша дочь.
— Тогда объясните, с какой стати вы стали искать ее во время челленджа? Кто вас подослал?
Этого Уайлд рассказывать не собирался. Но если взглянуть на ситуацию со стороны, по возможности объективно, надо признать: вопрос, конечно, интересный. Ведь Мэтью так ничего и не объяснил.
— Дайте ваш телефон, — сказал Уайлд.
— Что? Зачем?
