— Так что бы сказал об этом святой папаша? — спросил Мэтью так злобно, как только мог.
— О чем?
— О том, как я поступил с Наоми.
— Вышел бы из себя.
— Посадил бы меня под домашний арест?
— О да. И еще заставил бы извиниться.
— Я пытался. — Он помолчал. — Я извинюсь.
— Славно. И твой папа не был святым. Он частенько косячил. Но исправлял свои ошибки.
Они шли по лощине, приближаясь к экокапсуле, когда Мэтью спросил:
— Всегда?
— Что — «всегда»?
— Всегда исправлял?
В груди Уайлда что-то трепыхнулось.
— Старался.
— Мама думает, ты что-то скрываешь. Насчет той ночи, когда была авария.
— Это она тебе сказала? — Уайлд не замедлил хода, но эти слова больно его укололи.
— А ты скрываешь?
— Нет.
Мэтью внимательно смотрел на него. Хватит про Дэвида. Если уж на то пошло, парень больше похож на Лейлу. Тут Мэтью моргнул и сказал:
— Ладно, какая разница. Так или иначе, он мертв. — Подумав, Уайлд решил, что эта фраза не требует ответной реакции. — Так что там Крах? — спросил Мэтью.
На мгновение Уайлда озадачила смена темы. И слово «Крах», по смыслу близкое слову «авария».
— Ничего особенного. Но он, похоже, нервничал.
— Так ты думаешь, Крах сделал что-то с Наоми?
— Судя по всем признакам, она пустилась в бега.
— Но?
— Но у меня такое чувство, что здесь что-то не сходится.
Услышав это, Мэтью улыбнулся:
— Ты же сам говорил, что весь мир — это хаос.
— Да, бывают отклонения от нормы. Но в хаосе всегда есть свой порядок.
— Порядок в хаосе, — повторил Мэтью. — Бессмыслица какая-то. — («Совершенно верно», — подумал Уайлд.) — Думаю… — Мэтью запнулся. — Думаю о том, как я поступил тогда с Наоми. Не пришел. Похоже, чувствую себя виноватым. Ведь в каком-то смысле я и правда во всем виноват, верно?
Мэтью ждал. Уайлд тоже подождал и наконец спросил:
— Сейчас я должен тебя утешить?
— Только если хочешь.
— Не хочу.
Они подошли к экокапсуле. Мэтью — единственный человек, который бывал здесь в гостях, — любил делать домашнюю работу в тесном помещении. «Меньше раздражителей», — объяснил он Уайлду. Мэтью хотел сдавать физику. Парню неплохо давались точные науки. Уайлд сидел снаружи и читал свою книгу.
Через два часа Мэтью вышел из дома.
— Ну что, кайфанул от учебы? — спросил Уайлд.
— Да, спасибо. И больше никогда не говори «кайфанул».
Они прогулялись до дома Мэтью. Когда пришли, Уайлд попросил попить. Обычно он уходил, когда видел, что Мэтью вошел в прихожую. Теперь же, когда вокруг Наоми — да и Краха — творилось что-то странное, он решил побыть рядом, пока домой не вернется его мать.
И еще он хотел повидаться с Лейлой. По двум причинам. Во-первых, как недавно сказал Мэтью, Лейла все еще сомневалась в официальной версии событий, произошедших на горной дороге много лет назад.
— Мэтью?
— Да?
— Ты ничего от меня не скрываешь? — Уайлд вспомнил о разговоре Авы с Крахом.
— В смысле?
— О Наоми.
— Нет.
Мэтью протянул ему стакан воды, после чего ушел к себе в спальню и закрыл дверь. Он не сказал, чем планирует заняться, а Уайлд не стал спрашивать. Сел в гостиной и стал ждать. В семь часов на подъездную дорожку свернула машина Лейлы. Когда открылась входная дверь, Уайлд встал.
— Привет, — сказала Лейла, увидев его.
— Привет.
— Я собиралась с тобой поговорить.
Вот она, вторая — и более важная — причина, по которой Уайлд остался в доме.
— Угу, я знаю.
— Знаешь? — Лейла остановилась.
— На днях я был здесь, с Мэтью, когда тебя подвозили. Вышел через черный ход.
— Ах вот как, — сказала Лейла.
— Да.
— Самое начало, — продолжила Лейла. — Не знаю, что из этого выйдет…
— Ты не обязана объясняться.
— Но, может, что-то и выйдет.
И посмотрела на него. Он все понял. Она готова перевести отношения с мистером Дизайнерские Шмотки на следующий уровень. Физический уровень, если кто недопонял из-за тупости.
— Нет причин для беспокойства, — сказал Уайлд.
— Полно причин, — парировала Лейла.
— Я имею в виду…
— Уайлд, я знаю, что ты имеешь в виду.
Он кивнул:
— Пожалуй, мне пора.
— Ничего странного не произойдет, верно?
— Никогда не происходит.
— Иногда происходит, — сказала Лейла. — Иногда ты слишком отдаляешься.
— Не хочу мешать.
— Ты не мешаешь. И ты нужен моему сыну. И мне.
Он подошел к ней и нежно поцеловал в щеку. Пожалуй, даже слишком нежно.
— Когда понадоблюсь, я буду рядом.
— Я люблю тебя, Уайлд.
— Я тоже тебя люблю, Лейла.
Он улыбнулся. Она улыбнулась. Он почувствовал, как в груди что-то порвалось. Лейла… нет, ему не хотелось знать, что она почувствовала.
— Доброй ночи, — сказал он и вышел через черный ход.
Глава двадцатая
Место для ужина выбрала Хестер: димсамовый ресторанчик «Красная ферма». Еда простая, вкусная, с некоторой долей юмора. Например, любимые дамплинги Хестер назывались «пакман» и выглядели как привидения из древней видеоигры. В «Красной ферме» нельзя было забронировать столик, но Хестер была здесь постоянным клиентом и знала парня, способного при необходимости устроить ей местечко в углу зала. Атмосфера в заведении была непринужденная, творческая, никакой тишины и романтики — ну да ладно, это же первое свидание.
Не нужно лишнего пафоса.
Орен доверил ей выбор блюд, и теперь стол был уставлен тарелками со всевозможными дамплингами: трехцветные с овощами, с креветками и манго, со свининой и крабовым бульоном (их Хестер любила не меньше «пакманов»), с хрустящим бычьим хвостом, с курицей и черным трюфелем.
— Я в раю, — промычал Орен с набитым ртом.
— Нравится?
— Так вкусно, что я чуть не забыл, как приятно побыть в твоем обществе.
— Ишь, загнул, — усмехнулась Хестер. — Можно спросить насчет твоей бывшей жены?
