— Они думают, что есть.
— А вы, Гэвин? — спросила она.
— Какая разница, что я думаю.
— Это не ответ.
— Независимо от моего мнения я обеспечу вам защиту.
— Она не об этом спросила, — напомнил Дэш.
Гэвин взглянул на него, потом на Делию и сказал:
— Разумеется, записи существуют. Но настолько ли они опасны для Расти, как полагают наши обкуренные друзья внизу? Этого я сказать не могу.
— В таком случае вы понимаете ситуацию. — Дэш вернулся за стол.
Гэвин не потрудился ответить.
— Нам грозит опасность. — Делия подошла к мужу. — Просто представьте, что к Краху вот так запросто подойдут в школе…
— Такого больше не случится.
— Свежо предание. — Дэш обнял жену за плечи, и Гэвин снова отметил, каким нежным, естественным, непринужденным был этот простой жест.
— Кто был тот человек? — спросила Делия.
— Крах вам не рассказал?
Делия покачала головой:
— Сказал лишь, что он все спрашивал про Наоми Пайн.
— Его зовут Уайлд.
— Погодите, он тот странный парень с гор, которого нашли в лесу?
— Да.
— Не понимаю. Какое отношение он имеет к Наоми Пайн?
— Он кто-то вроде приемного отца для Мэтью Краймштейна. По некой причине Мэтью и его семью интересует местонахождение Наоми.
— Краймштейн, — повторил Дэш. — Хестер Краймштейн?
— Да.
Это никому не понравилось.
— Крах клянется, что ничего не знает про Наоми, — заявила Делия. Гэвин промолчал, и она спросила: — Как думаете, он говорит правду?
— Крах поддерживал с ней связь. В смысле, с Наоми Пайн. Вы, наверное, знаете, что примерно неделю назад она пропала. Решила принять участие в челлендже.
— Да, слышала, как об этом говорили мамаши в школе.
— Крах… повлиял на ее решение.
— Хотите сказать, он ее заставил?
— Нет, но надавил на нее. И это сыграло решающую роль.
— Вы же не думаете, что Крах сделал с этой девочкой что-то нехорошее?
— Очень сомневаюсь, — сказал Гэвин. — Мы с него глаз не спускаем. — Оба заметно расслабились. — Но это не значит, что Крах ничего о ней не знает.
— Так что же нам делать? Мне это не нравится. — Делия снова выглянула во двор. Саул поднял глаза. Казалось, он видит Делию сквозь зеркальное стекло. — Все это.
— Я бы посоветовал вашей семье отдохнуть от этого города. Возможно, съездить за границу.
— Почему?
— Многие воспринимают Расти Эггерса как экзистенциальную угрозу.
Гэвин Чеймберс ожидал возражений, но никто не стал с ним спорить.
— Гэвин? — сказала Делия.
— Да?
— Нам ничего не грозит, верно? Вы ведь не допустите, чтобы с нашим сыном что-то случилось?
— Вам ничего не грозит, — подтвердил Гэвин. — И ему тоже.
Глава двадцать первая
Мэтью сделал себе бутерброд с арахисовым маслом и желе. Сел за кухонный стол, съел бутерброд и не наелся. Сделал второй. Когда доедал, в заднюю дверь постучали.
Выглянув в окно, он с удивлением — пожалуй, его удивление граничило с шоком — увидел Краха Мейнарда. Не зная, чего ожидать, Мэтью осторожно приоткрыл дверь.
— Привет, — сказал Крах.
— Привет.
— Можно войти ненадолго?
— Что такое? — Мэтью не двинулся с места и не стал открывать дверь шире.
— Просто… — Крах вытер глаза рукавом и оглянулся на внутренний двор. — Помнишь, мы когда-то играли здесь в кикбол?
— В пятом классе.
— На занятиях у мистера Ричардсона сидели за одной партой, — сказал Крах. — Он вроде как не в себе был, да?
— Да.
— Но все равно отличный мужик.
— Да, отличный, — согласился Мэтью.
— Мы тогда крепко дружили, помнишь?
— Угу, — сказал Мэтью. — Наверное.
— Все было проще.
— Что конкретно?
— Да все. Никому не было дела, у кого дом красивее или что о ком говорят. Нам просто… нравилось играть в кикбол.
Мэтью знал, что это не совсем так. Времена были получше, но не настолько.
— Зачем пришел, Крах?
— Хочу извиниться. — По щекам у него струились слезы. Он всхлипнул. — Черт, я так виноват.
— Давай заходи. — Мэтью отступил от двери.
Но Крах не пошевелился.
— Вокруг моей семьи сейчас столько говна бурлит… Понимаю, это не оправдание, но я как будто на вулкане живу. В любой момент может начаться извержение.
Куда только подевались его самоуверенность, презрительная усмешка, чванливые манеры… Мэтью не знал, как все это понимать, но дело тут было нечисто.
— Говорю же, заходи, — повторил он. — Помнишь, мы когда-то любили «Ю-ху»? По-моему, у мамы есть пара бутылок в холодильнике.
— Не могу. — Крах помотал головой. — Меня будут искать.
— Кто?
— Просто хочу, чтобы ты знал. Мне стыдно, что я тебя ударил. И что обидел Наоми. То, что я сделал…
— Крах, ты зайди…
Но Крах уже убегал прочь.
Уайлду пока не хотелось возвращаться в экокапсулу.
Он был завсегдатаем (насколько это слово применимо к его персоне) бара, расположенного на Семнадцатом шоссе, в крытом дворике стеклянного здания гостиницы «Шератон» в Мауве, штат Нью-Джерси. Гостиницу позиционировали как «демократичное место с отличным сервисом», что было недалеко от истины. Здесь останавливались заезжие бизнесмены — на одну ночь. Максимум на две. Такое положение вещей устраивало всех, включая Уайлда.
В баре «Шератона» была стеклянная крыша. Казалось, что сидишь на свежем воздухе. Бармены — например, Николь Маккристал — приветливо улыбались, когда Уайлд входил в зал. Клиенты — по большей части молодые управленцы, желающие стравить пар, — всегда были разные, но бармены оставались одни и те же. Уайлду нравились гостиничные бары: непостоянство и открытость публики, а если понадобится комната с кроватью — вот она, в пределах одной поездки на лифте.
Не слишком ли рано?
Может быть, но сколько еще ждать? Неделю? Две? К чему лишние условности? Никакой личной трагедии — ни у него, ни у Лейлы.
Как есть, так есть.
— Уайлд! — окликнула его Николь. Похоже, она была рада его видеть.
