— Я тебя внимательно слушаю.
— Помнишь фильм «Клуб выходного дня»? — спросил Орен.
— Нет.
— Не смотрела? — удивился Орен.
— Нет.
— Что, правда? Блин, мои дети постоянно его включали, хоть им и не по возрасту было.
— К чему этот разговор?
— Помнишь актрису Элли Шиди?
Она сдержала вздох.
— Нет.
— Не суть важно. В фильме Элли Шиди играет роль старшеклассницы-парии вроде Наоми. Там есть сцена, когда девочка перестает сдерживаться и говорит: «Дома мне живется так себе».
— И Наоми сказала бы так же?
Орен кивнул.
— Она не впервые пускается в бега. У ее отца три ареста за вождение в пьяном виде. Но смотри мне, это секрет.
— Есть признаки домашнего насилия?
— Нет. Думаю, дело не в этом. Скорее отец не уделяет ей внимания. Мать Наоми бросила их лет пять назад. Может, десять, не помню. Трудно сказать. Папаша работает в городе, допоздна. Думаю, просто замотался. Трудно растить девочку без матери.
— Ясно, — кивнула Хестер. — Спасибо, что рассказал.
— Ну, я тебя провожу?
У двери они встали лицом к лицу. Хестер почувствовала, как к щекам приливает кровь. Покраснела, значит. То есть возраст не помеха?
— Ну, не хочешь рассказать, что Мэтью говорил тебе про Наоми? — спросил Орен.
— Ничего не говорил.
— Хестер, прошу: давай сделаем вид, что я специально обученный полицейский и за спиной у меня сорок лет стажа. Ты ненароком заходишь ко мне в кабинет и наводишь справки о проблемной девочке, а эта девочка — как ни странно — одноклассница твоего внука. Видишь ли, в глубине души я детектив. Задаюсь вопросом: «С чего бы все это?» — и прихожу к выводу, что Мэтью тебе что-то рассказал.
Хестер хотела отвертеться, но поняла, что спорить бессмысленно.
— Только между нами. Мэтью попросил меня взять этот вопрос под личный контроль.
— Почему?
— Не знаю.
Орен ждал.
— Правда не знаю.
— Что ж, тогда ладно.
— По-моему, он за нее волнуется.
— Волнуется? В смысле?
— Говорю же, не знаю. Но если не возражаешь, я тоже слегка покопаюсь.
— Покопаешься? — Орен нахмурился. — Как это?
— Пожалуй, заеду к ней домой. Поговорю с отцом. Ты не против?
— Если даже и против, какая разница?
— Никакой. И я тоже не думаю, что дело серьезное.
— Однако?
— Однако Мэтью никогда ни о чем меня не просил. Понимаешь?
— По-моему, да, — сказал Орен. — Хорошо. Если что-нибудь выяснишь…
— Тут же позвоню, честное слово. — Хестер протянула ему свою визитку. — Здесь мой сотовый.
— Мой тебе нужен?
— Не понадобится.
Он не сводил глаз с визитки.
— Но ты же только что сказала, что позвонишь, разве нет?
Она почувствовала, как в груди бьется сердце. Возраст — странная штука. Когда сердце начинает так биться, кажется, что ты снова в школе, в выпускном классе.
— Орен?
— Что?
— Знаю, нам положено изображать современных людей. Равноправие и все такое.
— Точно.
— Но я все равно считаю: правильнее, когда не девушка звонит парню, а парень девушке.
— И так уж вышло, что теперь у меня есть твой номер. — Он по-прежнему держал в руке ее визитку.
— Мир тесен.
— Береги себя, Хестер.
— В общих чертах. — Тим передал листки Хестер. — Скоро будет остальное.
В багажнике был принтер, подключенный к ноутбуку: его Тим держал в бардачке. Иной раз помощники сбрасывали информацию ей на телефон, но Хестер все равно предпочитала читать с бумаги, ей нравилось держать в руках твердую копию. Нравилось делать пометки шариковой ручкой, подчеркивать важные фразы.
Женщина старой закалки. Или просто старая.
— У тебя есть адрес Наоми Пайн? — спросила она.
— Есть.
— Далеко отсюда?
Тим сверился с навигатором:
— Две целых шесть десятых мили. Шесть минут.
— Поехали.
Пока Тим вел машину, Хестер бегло просмотрела записи. Наоми Пайн, шестнадцать лет. Родители в разводе. Отца зовут Бернард, мать — Пиа. У отца единоличная опека, что само по себе любопытно. По сути дела, мать отказалась от родительских прав. Мягко говоря, нестандартная ситуация.
Дом был не дом, а старая развалюха. Изначально краска была белой, теперь же стала желтоватой, а кое-где — бурой. Все окна были плотно зашторены или закрыты треснувшими ставнями.
— Что скажешь? — спросила Хестер.
Тим скорчил гримасу:
— Похоже на европейский «надежный дом», конспиративную квартиру. Или на пыточную для диссидентов.
— Жди здесь.
На подъездной дорожке стояла новенькая «Ауди А-6». Наверное, стоит подороже, чем эта халупа. По пути к двери Хестер рассмотрела здание получше. Когда-то это был дом в викторианском стиле, со сплошной верандой и резным карнизом, стареньким, но все равно красивым. Да, точно, такие дома еще называют «разукрашенными леди», хотя краски на этом экземпляре осталось немного и все «женское» очарование кануло в Лету. А может, его никогда и не было.
Хестер постучала в дверь. Тишина. Хестер постучала еще раз.
— Просто оставьте у двери, — сказал мужчина.
— Мистер Пайн?
— Я сейчас занят. Если нужно расписаться…
— Мистер Пайн, я не курьер.
— А кто вы?
Голос звучал невнятно. Мужчина по-прежнему не открывал дверь.
— Меня зовут Хестер Краймштейн.
— Как?
— Хестер… — Наконец дверь отворилась. — Мистер Пайн?
— Я вас знаю, — сказал мужчина.
— Нет, не знаете.
— Нет, знаю. Точно, видел по телевизору.
— Совершенно верно. Меня зовут Хестер Краймштейн.
— Ого! — Бернард Пайн щелкнул пальцами. Указал на нее. — Вы адвокат по уголовным делам. Вас показывают во всех новостях, верно?
— Верно.
— Так и знал. — Пайн отступил на полшага назад. Теперь он насторожился. — Погодите, что вам от меня нужно?
— Я по поводу вашей дочери. — Он чуть шире раскрыл глаза. — Наоми, — добавила Хестер.
