— И как эксперт…
— История искусств это очень обширный предмет, — перебил его Коутс.
— В таком случае по сравнению с нами, — поправился Винтер, а Коутс кивнул, одобряя его логику. — Вы знаете, какая может быть связь между этими произведениями искусства?
— Связь?
Коутс выглядел растерянным:
— Я думал, мы будем говорить об убийстве Альфонса…
— Просветите меня.
Лектор, казалось, завис на несколько секунд, задумчиво покусывая ноготь, затем не спеша начал:
— Насколько мне известно, «Мыслитель» изначально был лишь частью намного более амбициозного произведения под названием «Врата Ада»… — Немного обескураженный, Винтер сделал пометку в блокноте. — Многие считают, что на ней изображен Данте, но есть и те, кто подозревает, что это сам Роден. Между тем «Пьета» отображает Марию, держащую на руках своего сына, — вслух раздумывал он. — Один жил в Париже, другой — в Риме. Они были созданы с перерывом в столетия. Одна бронзовая, другая — мраморная… Если честно, я не могу представить ни единого аспекта, который бы их объединял.
— Нам нужен будет образец вашей крови, — выпалил Чеймберс, застав врасплох и Коутса, и Винтера.
— Моей… крови?
— Чтобы исключить вас из расследования.
— Конечно. Я поспособствую, как только смогу.
— Мы это ценим. Можно воспользоваться уборной?
Коутс снова ответил не сразу, как будто исчезая у себя в голове, чтобы просчитать ответ.
— Наверху. Первая дверь слева. Вам придется извинить меня за беспорядок.
Чеймберс кивнул и встал, оставляя Винтера заканчивать. По пути он заглянул на ветхую кухню, не заметил ничего необычного и поднялся по лестнице на пролет, где ковер был устлан собачьей шерстью разных цветов. Он подозревал, что весь дом обычно выглядел так же и только нижний этаж был наспех подготовлен к их визиту. К его разочарованию, обе двери в спальни были закрыты, и он не рискнул попробовать их открыть, так как весь дом скрипел и стонал, докладывая своему владельцу о каждом движении в нем.
Войдя в ванную, он запер дверь и поспешил прямо к шкафчику с медикаментами. Там обнаружился впечатляющий ассортимент таблеток, большинство выписанных миссис М. Коутс, но ничего важного. Расстроенный, он оглядел скудно обставленную комнату, выискивая еще какие-то детали, приоткрывающие жизнь этого странного человека. За неимением идей получше он залез в ванну, чтобы добраться до покрытого изморозью окна, c силой открывая проржавевшую защелку, чтобы выглянуть на задний двор. В сравнении с ухоженным гном-фестом спереди задняя часть владения была тем еще зрелищем — запущенная и дикая, если не считать участок перекопанной земли в дальнем конце.
Зная, что он уже потратил слишком много времени, Чеймберс закрыл окно, дернул цепочку бачка и вдобавок помыл руки. Он потянулся к дверной ручке, но остановился, увидев самодельную декорацию, висящую на ней. Он перевернул ее и прочитал вырезанные на дереве слова:
Хоть грехи ваши подобны багрянцу,
Пусть удут они белы, как снег.
Исайя 1:18
Хмурясь, он поверннул ручку и направился обратно вниз, где Винтер уже был на ногах, готовый уходить.
— Я еще не видел ваших собак, — сказал Чеймберс, забирая свою куртку. Коутс с осторожностью взглянул на него. Бенджамин объяснил: — Заметил шерсть на ковре.
— Собаку. Всего одну, — сказал Коутс. — К сожалению, он почил. Совсем недавно, кстати говоря. Я думаю, это стало последней каплей для моей матери.
— Мои соболезнования, — сказал Чеймберс. — Какой породы была собака?
— Дворняга. Мы всегда подбирали бродячих собак.
— «Поступай с другими так, как хочешь, чтобы поступали с тобой», — изрек Чеймберс, игнорируя вопрошающий взгляд, брошенный ему Винтером.
Коутс на мгновение выглядел растерянным, но потом улыбнулся впервые со времени их прибытия.
— Теперь вы говорите практически так же, как моя мать, — сказал он, провожая их до двери.
Забравшись в машину, Винтер выжидательно посмотрел на своего коллегу:
— Ну… что вы думаете?
— Ладно. Я был неправ, — признал Чеймберс, заводя двигатель. — Я понимаю, почему он вас заинтересовал.
Глава 9
C издевательской усмешкой на лице миссис Чеймберс ковыряла основное блюдо вилкой, видимо наевшись одной ложкой закуски.
— Что это такое, еще раз? — спросила она, изучающе засовывая палец в соус.
— Курица, — коротко ответила Ева. — Нелетающая птица, которая водится у нас дома. Один из рецептов моей мамы.
— И где находится дом, еще раз?
— Контент, Ямайка.
— Хммм, — ответила старшая женщина, обращая свой неодобрительный взгяд на явно неудовлетворяющую ее обстановку. — Так, значит, это они называют «лофтом»? — спросила она, отодвигая тарелку.
— Да.
— Это просто модное название квартиры, не так ли?
— Полагаю, да.
— Такой, что стоит не меньше, чем дом.
— Зависит от дома.
Еще раз фыркнув, выражая недовольство всем сразу, миссис Чеймберс улучила момент оглядеть хозяйку, сидящую напротив нее, пока Ева в ожидании сжимала руку своего мужа.
— Ты вполне хорошенькая…
— Спасибо. Как вполне мило, что вы заметили.
— …как для одной из них.
— Ауч! Господи! — вырвалось у Чеймберса, когда ногти Евы наконец-то пронзили его кожу. Он поглядел на двоих женщин, ни одна из которых не выглядела особо довольной, и у него закралось подозрение, что он что-то упустил.
— Вы закончили, Люсиль? — спросила Ева, вставая из-за стола.
— О, несомненно, — ответила она, передавая тарелку так, словно хотела избавиться от нее как можно скорее.
— Хочешь помочь мне с десертом? — спросила Ева Чеймберса.
— Я думал, он уже готов в…
— Помоги мне с десертом!
Он послушно встал и спросил маму, не надо ли ей еще воды.
— Нет. Спасибо, — сказала она, накрывая верхушку стакана рукой, будто он может попытаться незаметно наполнить его без ее согласия.
— Ты это слышал? — возмутилась Ева, когда они внесли тарелки на кухню. — Ей даже вода не нравится!
— Но мне кажется, все идет нормально, разве нет? — с надеждой улыбнулся Чеймберс, в ответ получая взгляд, означавший, что он будет спать в гостевой.
— Ты что, не был за одним столом с нами?!
— Тсссс. Что не так?
