— Что, с теми заносчивыми партнерами фирмы, которые всегда разговаривают с тобой снисходительно?
Дверь захлопнулась у него перед лицом. Зная, что лучше не преследовать ее дальше по лофту, он уселся на пол.
— Я пойду пресмыкаться первым делом в понедельник утром. Обещаю, — позвал он через дверь. — Я облажался. То есть очень, очень, очень облажался. Я просто хотел… хотел поймать его, прежде чем он сможет навредить кому-то еще. Знаю, ты думаешь, что я хотел что-то доказать, что я умнее их, но это не так. Я просто думал, что могу не дать чему-то плохому случиться с тем, кто этого не заслуживает. Считал, что должен попытаться. И мне жаль, что ты на меня злишься, но об этом я не жалею.
Дверь спальни со скрипом приоткрылась, и Ева вышла, одетая в свое второе любимое платье. Она улыбнулась ему сверху и потянулась взять его за руку.
— Меньшего я от тебя бы и не ожидала.
— Но ты все еще хочешь, чтобы я пресмыкался перед Хэммом? — с надеждой спросил он.
— Это еще в силе, — сказала она. — По правде, я просто рада, что все кончено. Это дело тебя поглотило. Оно же закончилось? — нахмурилась она.
— Просто что-то не сходится.
— Теперь ты должен его оставить. Ради твоей работы… Ради меня. — Чеймберс поколебался. — Бен! Скажи мне, что с этим покончено!
— С этим покончено, — сказал он побежденно.
— Обещаешь?
— …Обещаю.
В 20:15 Чеймберс припарковался возле Биркбек-колледжа. Мимо его машины прошла шумная группа студентов. Но он однако едва ли обратил на них внимание, даже их замысловатые праздничные наряды не смогли отвлечь его от окна второго этажа, где Роберт Коутс то появлялся, то исчезал, работая допоздна.
Решив, что сидеть на холоде и наблюдать за тем, как он оценивает работы, слишком малорезультативно, Бен завел двигатель и отъехал, намереваясь воспользоваться возможностью проехать мимо «Слип и Ко.» по дороге домой. Если бы Бен не возился с обогревателем, он, возможно, еще раз поднял бы взгляд и увидел бы осиное лицо Роберта Коутса, обрамленное в освещенном окне, глазки-бусинки, прикованные к отъезжающей машине… наблюдающие, как Чеймберс уезжает.
Глава 11
Понедельник
— Привет. Это я, — сказал Чеймберс, скормив автомату еще одну десятипенсовую монету и зажав трубку между плечом и ухом. Услышав раздраженное «Что?», еще раз повторил: — Это я!
— Что?
— Бен!.. Бенджамин Чеймберс… Мы живем вместе.
— Бен? Связь ужасная. Ты где?
Он выглянул из окна и был награжден видом утреннего пьяницы, справляющего нужду на стену центра занятости.
— Вестминстер, — солгал он. — Справа от меня Вестминстерский дворец, а слева… — Он повернул голову и скривился: казавшийся диким кот поедал, похоже, дохлую крысу. — Ну, ты примерно знаешь. Я хотел позвонить тебе сразу. Угадай, кто выбил себе испытательный срок!
— Ты больше не отстранен?
— Нет. Ты бы меня видела. Я спокойно ворвался прямиком в офис Хэмма, мягко хлопнул дверью, сел, когда мне предложили, а затем сказал ему в лицо, как сильно мне жаль.
— Спасибо.
— Завтра первая смена.
— Мне пора, но это отличные новости. Теперь жизнь может потихоньку возвращаться в норму, да?
— Ага, — ответил Чеймберс, почти успев сказать, что любит ее, прежде чем она повесила трубку. — В норму. В норму, — пробормотал он, переходя улицу к захудалой мясной лавке.
Мужчина за стойкой оглядел его с подозрением, когда из сумки в его руках чуть не вывалилась толстая веревка, напоминающая свернувшуюся змею.
— Что я могу вам предложить?
— Две пинты вашей лучшей свиной крови, пожалуйста.
Винтеру правда-правда нужно было не опоздать на работу. Одетый в джинсы и джемпер, он выскочил из автобуса на Аксбридж-роуд и трусцой пробежал мимо магазинов к полицейскому участку Шепердс Буш Грин, слишком спеша, чтобы заметить поджидающего его снаружи Чеймберса.
— Винтер! — крикнул он.
— О. Нет. Нет. Нет. Я с вами не разговариваю, — сказал он, проходя мимо. — Вы что, в мало проблем меня втянули?
— Но вы не отстранены, как я вижу?
— Нет, — подтвердил он. — Второй страйк.
— Мне нужна ваша помощь.
Горько смеясь, он повернулся к Чеймберсу, гневно посмотрел на него и снова отрезал:
— Нет!
— Ну же. Мы оба знаем, что здесь что-то не сходится. Вы знаете, что эти два дела связаны.
— Я не знаю ничего! — огрызнулся Винтер. Начало моросить. — Парень признался, Чеймберс!
— Но что, если мы могли бы доказать, что он врет? Показать им, что мы все это время были правы?
Винтер взглянул на часы:
— Как?
— Мы их спровоцируем. Мы заставим их отреагировать эмоционально, ошибиться.
— И почему это звучит так знакомо? — сухо поинтересовался Винтер, окидывая взглядом своего взъерошенного коллегу.
— Я в порядке.
— У вас кровь на ботинках.
Взгляд Чеймберса метнулся вниз, но он не объяснился.
— Я не справлюсь сам. Я не могу наблюдать за обоими одновременно.
— Мне жаль, — сказал Винтер, отворачиваясь.
— Послушайте, вы видели этих людей. Они чокнутые. Я знаю, если мы их подтолкнем, один из них сорвется. Они наконец-то покажут свои истинные лица. И когда это случится, мы будем ждать.
— Вы тоже говорите сейчас как чокнутый.
— Это значит «да»? — спросил его Чеймберс с отчаянной улыбкой.
Винтер покачал головой.
— Я не буду вам помогать. Пожалуйста, не приходите сюда больше… Прощайте, Чеймберс, — произнес он, повернулся и ушел.
Тобиас Слип бросил сигнализацию завывать в темноте, торопясь обратно внутрь, оставляя за собой кровавый след и бросая пропитанную веревку на пол. Завязанная в аккуратную петлю, она была брошена на капот его фургона — явное послание от детектива, который не знал, когда остановиться. Оно будет дорого ему стоить.
Вытирая руки о фартук, он поднялся в свой офис по металлической лестнице и сел перед мерцающим монитором видеонаблюдения. Просмотрел трансляции, отмотал нужную запись на несколько минут назад и запустил ее. Нетронутый фургон едва виднелся в нижнем углу экрана. Прошло тридцать секунд без происшествий, Слип пододвигался все ближе и ближе к черно-белому экрану в предвкушении…
Тень разлилась по бетону перед машиной, словно появившись ниоткуда… А потом тяжелая веревка грудой шмякнулась о капот, брошенная с моста сверху, чтобы не попасться на его камеры.
