Не переводя дух, он поспешил к компьютеру:
— Конечно, это потребует много работы. И очевидно займет много времени. Но как говорится, хорошее приходит к тем, кто умеет… — Он поднял взгляд от экрана и обнаружил, что остался один. Растерянно заглянув под каталку, он задумался, как долго он разговаривал сам с собой. — …Ждать.
— Я в порядке.
— И возвращение к расследованию спустя столько лет не повлекло за собой возобновление снов о той ночи?
— Нет, — солгал Винтер.
Сотрудница отдела кадров сделала запись в бланке.
— А работа с детективом Чеймберсом… как она вам?
— Нормально.
— Нет напряжения? — Винтер вспомнил, как он вышел из паба в Камдене. — Нет споров? — Он представил, как они втроем кричали друг на друга под дождем на берегу канала. — …Нет накала эмоций?
Он, Маршалл и Чеймберс — все в слезах.
Винтер выпятил нижнюю губу и покачал головой:
— Ничего такого не приходит на ум.
— Ваш доктор сообщает, что вы не продлевали свой рецепт на… — она взглянула на факс, — …пароксетин довольно давно. Вы считаете, он вам больше не требуется?
Он ощущал давление пузырька в кармане на ногу.
— Нет. Как я и сказал, я в порядке.
Истон ждал у входа в садовый центр «Торнби» дольше десяти минут, наблюдая за гипнотически мигающими рождественскими гирляндами.
— Детектив Истон? — спросил усатый мужчина, вырвав его из мечтаний. — Джастин Хьюм. Я здесь менеджер. — Они пожали руки. — Мы все ужасно беспокоимся за Эвана. Я не говорю это потому, что он пропал: он на самом деле один из самых добрых, самых мягких людей, которых я встречал.
Он провел Истона через дверь, ведущую в невзрачный, неровно освещенный служебный коридор.
— Чем Эван здесь занимается?
— В основном выполняет поручения на задворках, — сказал ему мужчина с виноватой ноткой в голосе. — Наверное, звучит ужасно, но я уверяю вас, это никак не связано с его ростом. Я имею в виду, дети его обожают, а он обожает их. Настоящий великан, с которым можно поиграть! Но у него не очень хороший английский, и Эван немного… — Он на мгновение прервался, подбирая подходящее слово, — …отсталый, — объяснил он, ничего не придумав.
— И это часто встречающаяся черта при гигантизме? — спросил Истон, когда его осенило, что у нанимателей Эвана должна быть его медицинская история, способная заполнить пробелы, которые не позволило прояснить ограниченное знание английского его матерью.
— У Эвана нет гигантизма.
От этой шокирующей новости Истон остановился и повернулся к мужчине:
— Но в нем же чертовых восемь футов и четыре дюйма роста!
— В медицинском смысле слова, я имею в виду, — прояснил менеджер. — У него фактически синдром Сотоса, который, насколько я понял, подразумевает аномальный рост в детях, замедляющийся при взрослении… Обычно. В этом причина его…
— Особенностей развития? — подсказал Истон, прежде чем его собеседник мог сказать еще что-нибудь провокационное.
— Точно. — Он открыл дверь в тесную комнату, где на столе высилась стопка видеокассет. — Это для вас. Сегодняшние записи с камер.
— Я заберу их, когда буду уходить, — сказал Истон. — У Эвана есть здесь шкафчик или какие-то личные предметы?
— Конечно. Сюда.
Они прошли в унылую комнату для персонала, где вся дальняя стена была покрыта хлипкими синими дверцами. Когда менеджер открыл одну, как будто наугад, штанина джинсов исчезнувшего великана соскользнула на пол. Внутри дверцы была приклеена фотография Эвана, согнувшегося вдвое, чтобы обнять мать.
Истон посмотрел на менеджера, а затем на его идентично одетых подчиненных, сидящих за столом.
— Он тоже носит такую униформу? — спросил он.
— Да.
Он кивнул, подметив, что если его вещи остались в шкафчике, то во время исчезновения мужчина был одет в рабочую одежду.
— И на какой смене он сегодня был?
— С пяти до десяти утра. Эту не очень любят, но нам нужно, чтобы здесь кто-то был для получения поставок.
— Покажите мне, — попросил он, захлопывая дверцу шкафчика.
Истон поежился, когда они прошли на погрузочную площадку, где трое больших ролловых ворот ужасно грохали при каждом порыве ветра, абсолютно не удерживая холод снаружи.
— Камеры? — сказал он, не заметив ни одной.
— Снаружи, но не здесь, — сообщил ему менеджер, опрометчиво одетый в одну только рубашку-поло.
Истон быстро обошел аккуратно сложенные коробки, подмечая сигаретные окурки на полу, велосипед у стены и две красные кнопки возле каждой металлической заслонки.
— Сегодняшние поставки здесь?
— Да.
— Все?
— Да.
— Эти ворота можно закрыть снаружи?
— Нет.
Истон с любопытством кивнул и направился расхаживать дальше по лабиринту товаров.
— Можно спросить, что вы ищете?
— Ничего конкретного, — ответил он и остановился, заметив крупицы свежей почвы на полу. Истон присел, провел большим пальцем по темной трещине на одном из керамических горшков… и осознал, что соседний сосуд был разбит пополам… а в еще одном не хватало внушительного куска. Хмурясь, он начал перетаскивать тяжелые горшки один за другим, обнажая алое пятно.
— Я не специалист, — сказал усатый мужчина, заглядывая через его плечо, — но это плохо, да?
Истон вздохнул. Почему ему всегда доставалась дерьмовая работа?
— Да, Джастин. Тут однозначно нет ничего хорошего.
Все еще щеголяя в рабочей униформе, Винтер остановился перевести дыхание и оглянулся на семь лестничных клеток внизу, словно он только что завоевал Эверест. Однако его самодовольное настроение протянуло недолго, потому что одна из самых хилых старушек, которых он когда-либо видел, поднялась следом за ним, даже не вспотев.
— Извините, дорогуша, — обратилась она к его заду, и он подвинулся в сторону, когда нагруженный пакетами юноша с длинными черными волосами с трудом поднялся за ней. Он выглядел как типаж Маршалл: черные ботинки, наждачная щетина и кожаная куртка. Парень приветственно кивнул Винтеру, прежде чем провести пожилую даму до ее двери. Все еще пытаясь отдышаться, Винтер не мог не подслушать их короткий разговор:
— Вы душка. Не знаю, что бы я без вас делала.
— Хотите, чтобы я занес их внутрь?
— Нет-нет. Вы достаточно помогли.
— Хорошо. Просто постучите мне, если вам что-нибудь понадобится.
— Обязательно, — прозвучал лаконичный ответ, и дверь закрылась.
