— Штуку.
— Сказала, откуда у нее фотка?
— Ты же чертов коп. Узнай у ее начальства.
— Связаться с ней можешь? — спросила Наоми.
— Не-а.
— Что-то не верится.
— Да у меня и тут есть кое-что невероятное, констебль Блэк…
Взгляд Наоми остановился на его паху.
— Как пупырышек в шрифте Брайля, Крис?
— Может, закроешь глаза и пощупаешь? Как я уже говорил, она сюда явилась, сказала адрес больницы и когда прийти. Номер мне свой не давала. С первого раза у нее сфоткать не получилось, но она заплатила половину, чтоб я еще раз пришел.
Мы молча ждали.
— Не, вообще я пытался у нее номерок взять. Думал, может, ей Ричард нужен.
Наоми посмотрела на него, потом на меня:
— Ричард?
— Ричард Гир, метамфетамин, — пояснил я. — И как она отреагировала?
— Посмотрела так, будто я дерьмо на ее подошве.
— А что, разве не так?
— Не много ли понтов для девчонки, которая мыло пьет…
Я кивнул:
— Перед смертью Мартин Вик сказал мне, что не убивал Муров. Ты провел с ним в камере почти год. Тебе он такое говорил?
— Что невиновен-то? — Полубокс ухмыльнулся, потом заржал. — Да если ты этому веришь, то у меня жопа с мишленовской звездой.
9
Из гостиничного номера доносился смех. Рядом с дверью стоял поднос с пустыми тарелками. Мы не знали наверняка, где Слоун, но решили, что он, как и большинство столичных репортеров, приехавших освещать события вокруг смерти Вика, остановился в гостинице «Холидей-Инн» на Оксфорд-роуд. На ресепшене подтвердили догадку и сообщили, что его номер на втором этаже.
Наоми ничего не сказала ни про разбитый столик Полубокса, ни про другие эпизоды моего грубого поведения, но, кажется, старалась держаться чуть дальше от меня.
Я негромко постучал в дверь.
— Никого нет, — отозвался Слоун и пьяно захохотал.
— Это полиция, Чарли. Если что, мы попросим и дверь откроют.
Послышались голоса, потом шаги. Слоун приоткрыл дверь, я тут же ее распахнул.
— Я не один, — предупредил он.
В номере царил абсолютный беспорядок.
На полу валялись полотенца, постельное белье, одежда, бутылки вперемешку с обертками от фастфуда. Штора была задернута, и свет шел только от беззвучно работающего телевизора с круглосуточными новостями. На кровати в полутьме торопливо одевалась женщина. Она натягивала одежду и возмущенно тараторила на каком-то языке, похожем на румынский.
Слоун посмотрел на меня пьяным взглядом:
— Все мы люди, все мы грешны…
Все так же с руганью женщина подошла к двери, и стало ясно, что она беременна. Слоун не обращал на нее внимания.
— Где бумажник, Чарли?
Он закатил глаза и кивнул на прикроватную тумбочку. Я достал из бумажника две купюры по пятьдесят и протянул их женщине. Она улыбнулась, сказала еще что-то Слоуну, запихала купюры к себе в сумочку и вышла, на ходу одергивая юбку.
Я открыл занавески, распахнул окна. Слоун зажмурился от света. Похмелье ни с чем не спутать, а судя по виду Чарли, у него оно было уже трех- или четырехкратное. С грацией мусорного бака на колесиках он добрался до кровати и распластался на ней, закрыв лицо рукой.
— Сочетаете работу с отдыхом? — спросила Наоми, все так же стоя у двери.
— Я ей помогал…
— Правда? Какой у нее срок? Пять, шесть месяцев?
— Считайте это временной нетрудоспособностью.
— Лучше не буду.
— Похоже, вашу коллегу это задевает. — Слоун, прищурившись, посмотрел на меня. — Ох уж эти сердечные раны, да, Уэйтс?
Наоми шагнула к нему:
— Поговори еще обо мне так, будто меня здесь нет, и вылетишь из окна, Чарли. Тогда будет не только сердечная рана.
Слоун посмотрел на нее; его лицо побагровело.
— Как можно насобирать столько дерьма в одном месте? Ты же просто купаешься в нем. Или каким ты там сейчас стилем плавал? — сказал я.
— Вы двое — как в дурацкой загадке, — проворчал Слоун. — Черно-белое и брешет. Что это?
— Твоя газетенка? — спросила Наоми.
— Мы чаще вас бываем правы, — сказал он. — И я домашнее задание сделал, Эйдан Уэйтс. — Он посмотрел на Наоми. — Твой напарник — фигура чрезвычайно многогранная, красавица. Судя по тому, что говорят мои друзья в полиции, у паршивца дюжина обличий. От копа до преступника.
— И я их очень легко меняю, так что давай завершим это дело побыстрее. Мало того что ты утаил, кто продал тебе фотографию, так еще и оказалось, что это главная подозреваемая.
— Да не встречался я с ней. Откуда мне знать, что она у вас проходит как главная подозреваемая? Честно говоря, я вообще не думал, что вы так глубоко копнете.
— Как ты ее нашел?
— Не с той стороны заходишь, сержант. Это она меня нашла. Прочла несколько моих статей о Вике за разные годы. Спросила, надо ли мне фотографию его подыхающего. Я ответил, да, большое спасибо, сколько это будет стоить. Она сказала, десять штук, в итоге сторговались на пяти. — Слоун натужно пыхтел; лицо его приобрело цвет сырого мяса.
Звучало правдоподобно. И объясняло, как девица умудрилась заплатить Полубоксу целую тысячу.
— А потом?
Слоун развел руками:
— Прислала мне фотографию.
— Расплачивался наличными?
— Положил в ячейку в супермаркете.
— Как узнал, что фотография подлинная? Вика давно не фотографировали…
— Девчонка сказала, что нашла человека, который может его опознать.
— А кто знал, как выглядел Мартин Вик в последнее время?
— Сраная куча вертухаев? Мне наплевать кто, главное, чтоб по-настоящему…
— Но она ведь нашла не вертухая?
— Какого-то бывшего сокамерника. — Слоун пожал плечами. — Сказала, если я добуду его адрес, она сделает остальное…
— Свою часть уговора она точно выполнила. А ты отдаешь себе отчет в том, что если она — наемный убийца, значит ты с помощью своей газеты навел ее на Мартина Вика?
Впервые за все время нашего знакомства Чарли Слоун не сразу нашелся что ответить.
— И это помимо того, что ты сдал его местонахождение человеку, который покушался на его жизнь за последние полгода.
— Не я сдал ему адрес, а она.
— По тонкому льду ходишь, Чарли, с твоей-то конституцией…
Слоун посмотрел на Наоми:
