Я протянул ему руку якобы для рукопожатия и мигом защелкнул на его запястье наручник.
— Какого хрена? — возмутился Полубокс, свирепо сверкая глазами.
Я посмотрел на него, наверное, не менее свирепо:
— Давай выпьем?
— Сними с меня эту дрянь.
Я притянул к себе его руку в наручнике:
— Выпьем давай, я сказал.
— Бабам ты, наверное, нравишься…
Я заказал две большие порции виски и повернулся к нему:
— Ты сказал, что Мартин Вик был одержим Лиззи Мур.
— Да, — неуверенно признал Полубокс. — Девочка-блондинка, которую он убил.
— И ты нашел ее фотографии у него в камере?
Он осторожно кивнул. Вспомнив, что вмятина в черепе — подарок от отчима, я сбавил тон. Достал из кармана куртки конверт, который мне дал Адам, открыл его и показал Полубоксу газетные вырезки:
— Это их ты видел, Крис?
Он глянул на фотографии и с отвращением отвернулся:
— Ага.
Я дождался, когда он повернется ко мне, и отстегнул наручник.
— Давай рассказывай.
1
Мы с Наоми сидели в палате Сатти без света и слушали мерное пиканье монитора. Была поздняя ночь, мы устроились по бокам от двери.
Заглянувший в палату никого бы не заметил.
Немногочисленные посетители Сатти догадались не приносить цветов. Я откупорил одну из бутылок виски «Джонни Уокер», рядком выстроенных у кровати. Глотнул побольше, предложил Наоми. Она посмотрела на меня укоризненно, потом пожала плечами, взяла бутылку и отпила.
— Ух ты! — резко выдохнула она. — Это ж как надо его не любить — бухло принесли, а минералку зажали.
— Могу поискать тебе жидкого мыла…
— Лучше скажи, что или кто должен появиться.
— Правда не знаю. Может, уборщица, может, бутылка с зажигательной смесью.
— Тогда хотя бы посветлее станет.
— Может, вообще ничего не будет, — сказал я.
Мы замолчали, услышав шаги в коридоре.
Кажется, шли двое. Я затаил дыхание, когда шаги замерли. Наверное, пришедший или пришедшие вглядывались в полумрак палаты через дверное окошко. Голоса о чем-то посовещались, потом дверь отворилась, порог переступили двое. Один из них, судя по силуэту — крупный мужчина, приблизился к ширме у кровати Сатти. Я нажал кнопку настольной лампы рядом со мной.
Фрэнк Мур замер спиной к нам. Повернулся, посмотрел на Наоми, на меня, на свою жену — Ребекку, застывшую у двери. Выпрямился во весь свой почти двухметровый рост и изобразил улыбку.
— Я всегда говорил, что вы блуждаете в темноте, Уэйтс.
— Фрэнк. — Я кивнул. — Ребекка. Составите нам компанию?
Мур направился к двум свободным стульям возле кровати Сатти и мягко опустился на ближайший. Сел, выпрямив спину, — сказывалась военная выправка. Ребекка последовала его примеру. Сначала нерешительно подошла к мужу, потом села на свободный стул с другой стороны кровати.
Фрэнк сдвинул ширму и заглянул в щель:
— Непохоже, что проснулся…
— До комы то же самое говорили. — Я поставил бутылку на пол. — Что вас сюда привело?
Фрэнк взъерошил седую прядь, похожую на зигзаг молнии:
— Мы прочитали, что Сатклиффа вывели из комы. Я надеялся, что расследование поручат ему.
— Фрэнк, — сказала Ребекка.
— Этого человека не стоит воспринимать серьезно, — сказал он краешком губ.
— Мы хотели предложить моральную поддержку, — сказала Ребекка, теребя цветы в руках. — Фрэнк не признает этого, но он чувствует свою ответственность.
— Ну надо же! — сказал я. — В деле имеется зверски убитая семья и умерщвленный преступник. Один полицейский погиб, еще один борется за жизнь. И абсолютно никто не хочет брать на себя ответственность.
— Мартин Вик, — невозмутимо произнес Фрэнк. — Ублюдок в ответе за все, хотел он того или нет. Что касается остальных… Это ваша работа, Уэйтс. За вас ее никто не сделает.
— А что, если Мартин Вик не виновен?
Голова Фрэнка мотнулась, как у боксера, которому нанесли сокрушительный удар. Он обхватил руками колени, будто чтобы усидеть на стуле. Потом заметил:
— Вик написал очень подробное признание. Может, вам стоит его прочесть?
— Вряд ли он написал его сам.
— О чем вы?
— Мартин Вик был практически неграмотен, Фрэнк. Сегодня мы виделись с его бывшей женой. Они расстались за несколько месяцев до того, как была убита ваша семья. Он не мог даже расписаться на свидетельстве о разводе без посторонней помощи. Как, по-вашему, он настрочил двадцатипятистраничное признание?
— Но образцы крови не лгут…
— Случается.
— Что вы сейчас сказали? — произнес Фрэнк задиристо, будто забияка в баре; только Ребекка как ни в чем не бывало продолжала объяснять, что они здесь делают:
— Мы пришли навестить человека, который пострадал, охраняя Мартина Вика. У нас есть опыт работы с психологическими травмами, и мы можем помочь. Вы же ведете себя так, будто мы влезли в окно.
— Но на посту ведь вы не расписались?
— С чего вы взяли? — неожиданно ответила она таким же вызывающим тоном, что и ее муж.
— Констебль Блэк, проверьте, пожалуйста.
Наоми вышла из палаты. Мы молча сидели и ждали.
Из-за роста Фрэнк, даже сидя, высился над всеми. Каким, должно быть, великаном он казался испуганным жене и трем детям.
Наоми принесла лист учета посетителей, отдала его мне и села на свое место. И Фрэнк, и Ребекка аккуратным почерком написали свои полные имена, контактные данные и время.
Даже причину посещения.
Предложить бесплатную психологическую помощь детективу-инспектору Сатклиффу и его семье.
Я поднял взгляд от документа. Фрэнк сидел с низко опущенной головой. Ребекка сжимала в руке букет. Кровь бросилась мне в лицо, шею обожгло стыдом.
— Простите, — искренне сказал я. — Как видите, детектив-инспектор Сатклифф пока не проснулся.
— Тогда зачем все это? — сказала Ребекка с тем же напором, что и в прошлый раз, когда мы подвергли сомнению репутацию ее мужа. — Полагаю, прессе будет интересно об этом узнать. Чарли Слоун раскусил вас с самого начала.
