Фрэнк безуспешно попытался обратить гримасу в улыбку.
Он мог бодро лгать мне, но жене он кивнул и, обхватив голову руками, сел, полный отвращения к самому себе. Я открыл дверь Полубоксу. Он напялил шляпу и вышел из палаты с нехарактерной для него деликатностью. Даже он чувствовал стыд, витавший в воздухе.
2
Дверь неожиданно открылась; все обернулись. Я думал, Полубокс за чем-то вернулся, но это оказался бывший детектив-инспектор Кевин Блейк. Не решившись уйти, раз я его видел, он прошел в палату. Дверь за ним захлопнулась.
После нашей последней встречи он еще больше побледнел. В свете больничных ламп его лицо выглядело болезненным, неоново-белым.
Блейк молча уставился на ширму вокруг кровати. В тишине слышалось только мерное пиканье кардиомонитора. Надень его сейчас на меня, он бы запикал чаще.
— Добрый вечер, Кев. Хорошо, что зашел.
— Не похоже, что проснулся… — констатировал очевидное Блейк.
— Все тот же старина Сатти, — вздохнул я. — Но ты прав, нас всех поимели. Мы с Наоми увидели новость и примчались. Ты, видимо, тоже…
— Что происходит? — спросил Блейк, обращаясь куда-то в пространство.
Его внутренняя антенна сработала и на этот раз. Он повернулся и попытался оценить ситуацию по выражению наших лиц.
Не глядя на него, Фрэнк встал, уступил стул Ребекке и снова встал у стены. Сложил руки на груди, будто зажимая разверстую рану.
— Фрэнку так понравилось в «Стренджуэйз», что он там заночует, — сказал я.
— Что-что?
— Ты намекал, Кев, но я тебя не послушал.
— На что я намекал?
— На причастность Фрэнка к делу.
Выражение на лице Мура не изменилось, только натянулась ткань пиджака на плечах, потому что он еще сильнее напрягся.
— Именно этого я не говорил, о нем случайно речь зашла.
— Но без твоей подсказки мы не попали бы на его семинар. Что ты хотел нам показать?
— Человека, который совладал с собой…
— Или шарлатана, торгующего банальностями.
— Погодите, я не понимаю… — Блейк оглядел палату и сообразил, что даже Муры не собираются оправдывать работу Фрэнка.
— Ты раз за разом говорил про благотворительную деятельность Фрэнка и плохие условия содержания в «Стренджуэйз», — пояснил я. — Даже о Полубоксе упомянул, будто наводя нас на след…
— Ты слишком много мне приписываешь, приятель. Навести на след чего?
— Работы Фрэнка в «Стренджуэйз».
— Не знал, что он там работал.
— Мы сегодня подняли записи, — сказала Наоми. — Ты дал ему рекомендацию.
Блейк пожал плечами:
— Да разве упомнишь всех, кто ссылается на меня в рекомендациях.
Не успели мы расспросить его подробнее, как в дверь постучали. Я открыл ее и увидел Чарли Слоуна. Он запыхался и изо всех сил пытался заглянуть мне за спину.
— Тут частная вечеринка или можно войти?
— Больше народу — веселее. — Я посторонился. — Ты же вроде мчишь на поезде прочь из города?
— Мчал, пока ты не сказал мне, что твой напарник проснулся и снова в деле. — Слоун бочком протиснулся в палату и хлопнул в ладоши. — Уже заговорил?
Я закрыл за ним дверь:
— Не верь всему, что читаешь в «Мейл», Чарли. Боюсь, он еще в коме. У нас тут поток посетителей. Тоже здоровья пожелать зашел?
— Естественно. — Слоун уселся на мой стул и оторвал горсть виноградин от принесенной с собой грозди.
— Мы тут как раз обсуждали новость. Оказывается, Фрэнк еженедельно посещал «Стренджуэйз» в течение последних пяти-шести лет.
Слоун обвел взглядом присутствующих, понял весь драматизм ситуации и рассмеялся:
— Неудивительно, что бедный Мартин и позавтракать не мог так, чтоб ему в тарелку не плюнули.
Я кивнул:
— Но, похоже, это пришло в голову только тебе и мне. Блейк говорит, он понятия не имел, что Фрэнк Мур раньше легко выходил из себя…
— Неужели? — наигранно удивился Слоун, жуя виноград и глядя на бывшего детектива-инспектора. В его голосе послышался профессиональный журналистский интерес.
— Я тоже все удивляюсь. Но ты же продемонстрировал ему заявления соседей Фрэнка двенадцатилетней давности.
— Заявления соседей? — переспросила Ребекка. — Какие заявления?
— Ваш муж регулярно рихтовал первой жене физиономию, — ответил Слоун с полным ртом.
Ребекка с молчаливым достоинством потупилась.
— Никогда не видел никаких заявлений, — сказал Блейк. — Слоун ничего такого мне не показывал двенадцать лет назад.
— Тогда тебе было неинтересно, — зыркнул на него Слоун.
— Зато на этой неделе интерес проснулся, — сказал я. — Поэтому он и сделал так, чтобы мы их наверняка увидели.
— Серьезно? — Блейк сцепил пальцы. — Я сделал?
— Когда я отправил к тебе патрульную машину, ты выбил у себя пару окон и разрисовал фасад.
— Да черт подери…
— А потом ты якобы случайно упомянул, что должен встретиться со Слоуном.
— Может, я и в прошлый раз сам к себе вломился и телефон украл?
— Не пытайся сменить тему. Вора мы арестовали. Насчет этого можешь не переживать.
Блейку пришлось выбирать между двумя нежелательными для него темами. Он предпочел первую:
— Зачем мне было двенадцать лет молчать о склонности Фрэнка к рукоприкладству?
— Чарли, — обратился я к Слоуну. — Ты нам рассказывал, почему в свое время заявления соседей не всплыли…
— Общество делит всех на героев и злодеев. К тому времени Блейк уже представил публике злодея.
— Все просто, — подытожил я. — Если бы Фрэнка сделали злодеем двенадцать лет назад, это не вписалось бы в официальную версию.
Я оглядел собравшихся. Фрэнк Мур смотрел куда-то сквозь меня.
Человек такого роста и комплекции выражает эмоции не лицом, а всем телом. Казалось, охватившие его чувства проделали путь от головы до ног и теперь искали выхода в постоянных непроизвольных движениях.
Он то складывал руки на груди, то опускал их, то снова скрещивал, будто пряча кулаки.
Блейк махнул рукой:
— Если бы я только знал об этих заявлениях…
— Мы постоянно слышим о том, что ты сделал бы, Кев.
Все посмотрели на меня.
— Ты взглянул бы на Фрэнка другими глазами, если бы прочел заявления. Поискал бы других подозреваемых, если бы Вик не был весь в крови. Сообщил бы о покушениях на него в тюрьме, если бы знал, что Фрэнк там работал. Заявил бы о краже телефона, если бы не забыл. И мы должны поверить, что все эти недосказанности в твою пользу — просто счастливые случайности?
