Энни улыбнулась и посмотрела в окно. Розовая полоса прорезала облака на горизонте. Начинало темнеть.
— Хочешь сегодня выпить?
— Надо бы с делами окончательно разделаться, но пиво не помешает. Тебе продадут, если ты не против прогуляться.
Я согласился пойти и уже предвкушал прогулку, виски в баре, звяканье бутылок в сумке на обратном пути. И самое лучшее — что я выпью их с ней. Я взял пальто, пошел по тропинке вдоль канала и уже через пятнадцать минут был в пабе. Бармен обслужил меня не так охотно, как накануне. С готовностью упаковал несколько бутылок, но все время изучающе на меня поглядывал.
— Прекрасная девушка. Будем скучать по ней и по ее маме, конечно.
Я кивнул.
— Вы родственник? — продолжал он.
— Просто друг. Помогаю с вещами.
Он кивнул:
— Челюсть ваша ужасно выглядит…
— Бывает. — Я попытался улыбнуться.
Отдавая сдачу, бармен наклонился ко мне и доверительно произнес:
— Вчера, уже после вашего ухода, один посетитель спрашивал про вас…
— Какой посетитель?
— Крупный такой. С багровой физиономией, но мирный. Спросил, знаю ли я побитого чувака, который приходил с Энни.
— По имени ее назвал? — переспросил я.
Бармен кивнул.
— А кем представился?
— Тоже другом. — Он многозначительно на меня посмотрел. — Только друзья так не выглядят.
На улице я поискал глазами матово-черный «мерседес», но не заметил ничего и никого подозрительного. Потом направился обратно к дому, подавляя порыв позвонить. Спустя несколько минут не выдержал и набрал номер. Автоответчик.
Я нажал «отбой» и набрал эсэмэску с как можно более нейтральным текстом: «Уже иду. Все хорошо?»
Энни не ответила. Подойдя к дому, я ринулся в кабинет, где ее оставил. Никого. Я позвал ее, но голос отдался эхом. Я обходил комнату за комнатой, распахивал двери, не обращая внимания на звон в ушах.
Энни стояла у раковины на кухне.
— Черт! — Она вздрогнула, прижав руку к груди, потом вгляделась мне в лицо. — Все нормально?
Я кивнул, чувствуя покалывание в онемевших ногах.
Она посмотрела на мои пустые руки:
— А где пиво?
11
Энни ушла спать, а я, выждав час, встал как можно тише и бесшумно спустился по лестнице. Взял бутылку виски из упаковки и вышел в ночь. Никаких фонарей на много миль вокруг. Я постоял, у крыльца, пока глаза не привыкли к темноте.
Потом обошел вокруг дома, заброшенных конюшен и теплиц. Не заметив и не услышав ничего необычного, вернулся во двор.
Рядом с фургоном стояла моя машина. Я забрался внутрь.
От холодного воздуха ломило в груди. Я согревался виски и смотрел на дорогу, пока в небе не появился проблеск света. Ложный рассвет. Потом вернулся в дом и проспал часа два. Проснулся оттого, что Энни ходила по дому, и спустился к ней на кухню. Она варила кофе и обернулась ко мне с кружкой в руках:
— Ты, кажется, выходил ночью.
— Проверял кое-что.
— Тебя долго не было. Все еще спишь на заднем сиденье?
— Типа того.
Она наклонила голову набок:
— А я думала, убегаешь от меня…
Я взял протянутую кружку и постарался сделать вид, что даже не помышлял об отъезде.
12
Фургон загружен, дом заперт. Мы переглянулись.
— Наверное, лучше мне поехать на этой громадине. — Я кивнул на фургон.
Энни позабавили мои слова.
— Это все равно что пустить круизный теплоход вон по тому каналу…
— Ну все, без работы не останусь.
— Я уже тысячу раз на нем ездила. Но не прочь посмотреть, как ты справишься, — продолжала подшучивать Энни.
— Поедешь следом?
Она кивнула. Я забрался в фургон, отрегулировал сиденье и зеркала под свой рост. Краем глаза уловил, что она делает то же самое в моей машине. На меня накатил страх. Это ведь за моей машиной следил тот человек от самого города, и продолжит следить, если снова нас найдет. Я вылез из фургона и пошел к Энни, пока она не успела тронуться с места.
— Меняем план, — сказал я, открывая дверцу. — Ты права, я сглупил.
Я отдал ей ключи.
— Трусишка. — Она пожала плечами, вышла из машины, забралась в фургон и нажала на стартер.
Мотор заработал со второй попытки; из выхлопной трубы вырвался густой дым. Энни аккуратно направила фургон по холму к съезду, который вел к главной дороге. Зажглись тормозные фонари, и фургон исчез из виду. Я двинулся следом. С холма увидел, что Энни едет слишком быстро, хотя тормозные фонари все еще горят.
Она приближалась к опасному повороту.
Я нажал на тормоза.
Безрезультатно.
Фургон вильнул влево, к насыпи, потом резко покатил направо, сквозь деревья. И бесследно исчез.
За тишиной последовал хруст древесины, затем три глухих удара — быстро, один за другим. Железная громадина весом в три с половиной тонны катилась с холма. Подскочила в воздухе и с душераздирающим лязгом рухнула в канал и ударилась о дно.
Энни сманеврировала, чтобы уйти от столкновения с матово-черным «мерседесом», поставленным поперек дороги.
Я рванул ручник на себя и, тяжело дыша, затормозил полутора метрах от него.
Не успел я сдернуть ремень безопасности, как из «мерседеса» вышел водитель с пистолетом. Крупный, багроволицый, лысый. Бармен был прав: друзья так не выглядят.
Я выставил поднятые руки в окно. Он захлопнул дверцу «мерседеса» и направился ко мне. Как только он оказался между машинами, я снял свою с ручника и вжал педаль газа в пол.
Резко подал вперед и впечатал водителя в бок «мерседеса».
Зажатый до пояса, он навалился мне на капот, выронил пистолет и изумленно уставился на меня через лобовое стекло.
Я заглушил мотор и вылез из машины.
Незнакомец потянулся к пистолету, но я перехватил его руку и надавил на костяшки пальцев с такой силой, что они захрустели, ломаясь. Две пули ушли в небо, прежде чем я отобрал пистолет и отшвырнул его подальше.
— Ты что за хрен? — рявкнул я, забыв про челюсть.
Он равнодушно смотрел на меня, а его лицо стремительно бледнело.
— С утра до полдня и с полдня до заката, как звезда безумная…
Он сунул руку в карман, но я врезал ему по носу ребром ладони и вырвал у него телефон.
