100 или 125 тысяч чешских цыган проживают более или менее изолированно в городских и сельских районах, такие ромские поселки принято называть гетто. Треть или даже половина этих, с позволения сказать, сеттльментов расположена на севере страны. Иногда это и в самом деле выглядит словно гетто из поучительных кинофильмов. Самое знаменитое, «чешский Бронкс», находится в паре километров от города Мост, в квартале Ханов, построенном в 1970-е годы как раз с целью социальной адаптации цыган, которых предполагалось определить сотрудниками угольных предприятий, приставив к лопатам и отбойным молоткам. Это тоскливый микрорайон на три короткие улицы (Кузнечная, Железная, Ювелирная), в котором расквартирована пара сотен семей. В Ханове, среди обитателей которого вряд ли есть ювелиры, обнаруживаются некоторые следы заботы государства о своих гражданах: здесь имеются и образовательное учреждение, и Дом ромской культуры, да и не скажешь, чтобы было сильно замусорено. Но обширные дворы между трехэтажками лысы и не обустроены, как в моем советском детстве. Вот заброшенный дом, а вот наполовину выгоревший, хотя другая его половина заселена. Вот житель в халате, из-под которого выглядывают спортивные штаны, коротает утро на балконе с сигаретой, а вот его сосед выгуливает собаку и, узнав в нас иностранных гостей, добродушно раскидывает руки, обнимая свой родной Ханов: «Красота вокруг, не так ли?»
Чтобы перечислить такие гетто в окрестностях Моста, Литвинова, Хомутова, не хватит пальцев на обеих руках: Янов, Стовка, Пржедлице, Мийжирж… Неприятная история произошла в Усти-над-Лабем: власти района Красне-Бржезно отделили от остального мира двухметровой стеной местный «цыганский квартал», считавшийся (надо полагать, не без оснований) проблемным. Стена простояла два месяца, после чего из-за критики общественности была демонтирована. Со временем квартал кое-как расселили, ветхие грязные дома пошли под снос, но незримая чешско-цыганская стена все еще высока. Ксенофобские и расистские настроения в последние годы на подъеме по всей Европе, вот и в Чехии действует пусть маргинальная, но шумная неонацистская Рабочая партия социальной справедливости, активисты которой не прочь устроить факельное шествие, на пути которого цыганам лучше не становиться.
Буквально в двух шагах от нашей квартиры в пражском районе Жижков, известном и своей цыганской историей тоже, расположена школа для детей «со специальными потребностями в обучении». Массивное здание с бюстом католического поэта-лирика Болеслава Яблонского над фасадом прекрасно видно из наших окон. Нет, кстати, более подходящего персонажа, именем которого можно назвать воспитательное учреждение: Яблонский, деятель раннего национального возрождения, составил сборник дидактических стихов «Отеческая мудрость» и молитвенную книгу для женщин и девушек «Роза Сиона». Однако сейчас не об этом: уточняющая специализация характера обучения в переводе на нормальный язык означает: значительная часть школьников — ромские мальчики и девочки, которых семьи «белых чехов» (вполне себе расистский, но имеющий хождение и в печати термин) сторонятся. Школой руководит преданный педагогическому делу директор, в школе работают какие хочешь кружки художественной самодеятельности и технического творчества, в школу приезжают с подарками и проверками депутаты муниципального совета, благо заседают они в паре кварталов от Цимбурковой улицы. Но все равно круг замкнут: цыганские дети не только здесь (как-никак центр Праги), но и по всей стране оказываются неготовыми к системному образованию, многие сваливаются в «специальные классы», кое-как оканчивают или не оканчивают девятилетку, кое-как идут в профтех, потом трудоустраиваются, куда я уже упомянул, или не устраиваются в жизни вовсе. Ранние браки в ромской среде по-прежнему обычное дело, как и многодетные и, мягко говоря, небогатые семьи, ютящиеся в полуподвальных квартирах домов старой постройки или вот в резервациях вроде хановской.
Скульптура «Ребенок с Марса» на горе Ештед (2003). Скульптор Ярослав Рона
Правчицкие ворота
Политика часто не желает сочетаться с географией. На физической карте легко заметить, как Чехия, словно ладошками, прикрывает себя от Саксонии и Силезии горными хребтами, Исполиновыми горами (Кроконоше) и Рудными горами (Крушне-Гори), между которыми протекает к еще очень далекому отсюда Северному морю река Эльба. На деле же северная Чехия прилегает к Польше и Германии так тесно, что жители приграничных деревень иногда вызывают карету скорой помощи не из своей, а из соседней страны, поскольку медики оттуда быстрее приезжают. Никаких особых отличий вы не ощутите и на самом фронтире: все те же пейзажи.
Эти пейзажи ох как хороши: живописные холмы, скалы, леса, перелески на германской стороне называются Саксонской, а на славянской — Чешской Швейцарией. Поскольку Швейцария вообще-то здесь ни при чем, я предпочитаю научное обозначение — Эльбские Песчаниковые горы, хотя на такое название туристов, конечно, не заманишь. Дождь, время и ветер вымывают и выветривают у нетвердых каменных скал части их тел, вырывают бока и щеки, делают острее локти и ребра. Горы становятся похожими на огромные детские пирамидки, на сложенные из деталей исполинского конструктора столпы и мосты, на которых суждено разворачиваться различным фэнтезийным приключениям.
Главная здешняя немецкая достопримечательность — Бастион (нем. Bastei), формация из песчаниковых скал над правым высоким берегом Эльбы. Главная чешская достопримечательность — Правчицкие ворота, как считается, самые широкие скальные ворота Старого Света. И туда, и сюда мы добирались методом скандинавской ходьбы, с телескопическими палками, чтобы активизировать работу не только мышц ног, но и всего тела, а также сжечь в полтора раза больше калорий, чем при обычном движении вверх или вниз. При некоторой сноровке оба памятника природы можно посетить за один день, заодно убедившись в честности путеводителей: о да, в скальных и лесных местах большое разнообразие папоротников, причем чешские от немецких отличить нелегко.
С нерукотворными красотами пограничья удачно рифмуется произведение человеческого гения, пишу об этом без всякой иронии. Телебашня и горный отель Ještěd, два в одном, считаются символом Либерецкого края и всей современной северной Чехии, а может, и не только северной. Стометровая гиперболоидная конструкция на горе Ештед (1012 метров) похожа на огромную детскую юлу и еще на космический корабль, готовый к старту. Для социалистической Чехословакии конца 1960-х годов это было чрезвычайно круто. Могу только представить себе, какими глазами смотрели на невероятную постройку молоденькие советские мотострелки и танкисты, явившиеся сюда из-за тридевяти земель непрошеными гостями защищать завоевания социализма.
